Основание

Твер представился мне бывшим торговцем, ушедшим в политику, но тем не менее раньше я не слышал о его торговой карьере ничего, а мои знания в этой области обширны. Далее. Хотя Твер постоянно твердил, что получил свое образование на Основании, он, как ни странно, ничего не слышал о кризисе Сэлдона.

Мэллоу остановился, чтобы важность того, что он сказал, дошла до сознания каждого, и был впервые вознагражден молчанием, которое ничто не нарушало. Коренные жители Терминуса все прекрасно поняли. Человек с любой другой планеты мог уловить лишь затуманенную религией версию, ибо не знал ничего о кризисах Сэлдона. Но это не было последним из всего, что им еще предстояло понять.

Мэллоу продолжал:

— Найдется ли среди вас хоть один человек Основания, который бы не знал природу этого кризиса? Только один тип обучения на всей планете может дать образование, полностью исключающее любое упоминание об историческом процессе Сэлдона.

Поэтому в ту же секунду я понял, что Джеймс Твер никогда не был торговцем. Я знал, что он находится у меня по приказу священников и, возможно, сам один из них. Несомненно и то, что прежде чем возглавить политическую партию, он продался Джорану Сатту.

В то время я был словно в потемках. Я не знал целей Сатта по отношению к себе самому, но поскольку он делал вид, что дает мне полную свободу действий, то я не сидел сложа руки. Я больше не сомневался, что Твера приставил ко мне Джоран Сатт в качестве неофициального стражника. Если бы я не клюнул на его удочку и не взял того с собой, Сатт придумал бы что-нибудь другое, в чем бы я не сразу разобрался. Известный враг не так опасен, и я предложил Тверу лететь со мной. Он согласился. Это, господа советники, объясняет две вещи. Во-первых, Твер вовсе не мой друг, дающий свидетельские показания против меня с явной неохотой, ради восстановления справедливости, что пытается доказать обвинение. Во-вторых, это объясняет мои действия при первом появлении священника, в убийстве которого меня обвиняют, — действия, пока вам неизвестные, так как я о них еще не говорил.

Члены Совета, чем-то обеспокоенные, перешептывались. Мэллоу театрально откашлялся и продолжил:

— Мне очень неприятно описывать чувства, возникшие у меня при сообщении о том, что на борту звездолета находится беглый миссионер. Даже неприятно вспоминать об этом. В голове у меня началась полная сумятица. Сначала я думал, что это очередной ход Сатта, но просчитать все сразу невозможно. Я был в полной растерянности и мог сделать только одно — избавиться от Твера на пять минут, услав его за моими офицерами, и в его отсутствие включить видеомагнитофон, чтобы потом детально проанализировать происшедшее. Я считал, что все, вызывающее сомнения в тот момент, может стать очевидным при повторном просмотре.

С тех пор я просматривал этот фильм около пятидесяти раз. Пленка у меня с собой, и я готов продемонстрировать ее в пятьдесят первый раз.

Мэр монотонным голосом отдал приказ, в то время как в зале нарастал шум, а галерка ревела вовсю. В пяти миллионах домов Терминуса возбужденные зрители придвинулись поближе к телевизорам, а на скамье прокурора, не отрывая своего взгляда от Мэллоу, Сатт холодно покачал головой в ответ на нервные реплики первосвященника.

Центральная часть зала была расчищена, свет притушен, и Анхор Джаэль включил аппарат.

На экране появились смущенный и напуганный миссионер, стоявший между лейтенантом и сержантом, молчаливый Мэллоу, а затем офицеры и Твер. Начался разговор. Сержант получил дисциплинарное взыскание, а миссионер подвергся допросу. Потом возникла ревущая толпа. Его преподобие Джордж Парма дико взмолился. Мэллоу выхватил бластер, а миссионер, перед тем как его утащили, воздел руки, проклиная торговца. Затем возник и исчез тонкий блик света.

Миссионера увели, офицеры застыли в ужасе. Твер заткнул дрожащими руками свои уши, а Мэллоу спокойно спрятал бластер в кобуру.

Изображение исчезло, и в зале включили свет. Пространство в центре комнаты окончательно очистилось от людей. Мэллоу продолжал свое тяжелое повествование.

— Дело, как видите, происходило в точности так, как показало обвинение, но только внешне. Я сейчас постараюсь объяснить эмоции Джеймса Твера, которые, кстати, подтверждают, что у него духовное образование.