Осназовец

— Полностью с вами согласен, неприятная была женщина, — кивнул я, прикрывая окно и подходя к служащей. Пощелкал у ее лица пальцами, и когда та осмысленно на меня посмотрела, сказал: — Не нашел я вашего декана, так что давайте, оформляйте документы и выписывайте направление, а я тут посижу, по дожду. Для вашего же декана будет лучше, если он не попадется мне на глаза, гвоздями к стене прибью за его делишки тут.

— Но она же разбилась, — указала женщина трясущейся рукой в сторону окна.

— С чего это? — даже удивился я. — Ладно бы там брусчатка или асфальт был, клумба мягкая. Максимум переломы. А скорее всего, просто ушибами отделалась и сильным испугом.

Мужчина в дверях едва заметно улыбнулся, он уже все понял. И то, что я сразу догадался, кто это женщина, и то, что под дурачка играю. Умный тип. Мужчина подошел к окну и, открыв окно, выглянул. До нас донеслись крики и стенания.

— Живая, уже встать пытается, — закрывая окно, сказал он.

— Было бы о чем горевать, — хмыкнул я и, посмотрев на женщину, нахмурился. — И чего ждем? Время у меня не резиновое, и я хочу уйти отсюда со своим сотрудником.

— Валерий Анатольевич, вы подпишете? — спросила женщина у мужчины.

— Оформляйте, — кивнул тот, — подпишу.

Когда он вышел, я спросил у женщины:

— А это кто был?

— Ректор. Он только сегодня утром на работу вышел после операции аппендицита.

— Ясно.

Томская, у которой снова глаза были на мокром месте, несмело улыбнулась, когда женщина начала все оформлять, но на меня она поглядывала несколько испуганно.

— Куда направлять Томскую? — спросила жен щина.

— А к какому военкомату она приписана? К районному?

— К центральному.

— Туда и направляйте, а с ними я сам разберусь.

Женщина пару раз куда-то выходила, в последний раз вернулась с ректором. Тот торжественно вручил Виктории документы и извинился за доставленные неудобства. После этого мы покинули секретариат и направились вниз. Томская на ходу убрала все документы в сумочку и торопливо застучала каблучками, догоняя меня. Шаг у меня действительно широкий.

— Сейчас отвезу тебя в военкомат, поговорю с военкомом, и он оформит перевод в наше подразделение.

— А это куда?

— В осназ, девочка, в осназ, — пояснил я и, остановившись, сказал: — И запомни, мы своих не бросаем. И еще: обидели или оскорбили — бей, бей жестко, чтобы убить или покалечить. Такие, как твой Константин, только это и понимают.

— Он не мой.

— Да это к слову пришлось, — отмахнулся я. — Идем, у нас еще много дел на сегодня.

Мы дошли до выхода и покинули здание мединститута, и там обнаружили еще один мотоцикл, у которого стоял милиционер в шинели и при карабине за плечом, а в стороне на бордюре сидела измазанная в грязи дамочка и, стеная, что-то объясняла двум сотрудникам милиции. Ее сын сидел рядом и придерживал ее. Что примечательно, находились они в трех метрах от моего мотоцикла. Покосившись на верхние окна, я определил, что она грохнулась метрах в пяти от него.

— Это он! — взвизгнув, ткнул в меня пальцем Константин. — И эта там была. Соучастница. Она тоже помогала маму в окно выкинуть.

Милиционеры синхронно обернулись и так же синхронно усмехнулись. Оба мне были знакомы, это был тот наряд, что прибыл на квартиру, которую мы брали с Толиком. Нам еще потом от милиции благодарность пришла, немой Толик раскололся и показал, где они спрятали тела пропавшего патруля. Мне об этом недавно Ремизов рассказал, от которого я получил за тот захват втык, но потом благодарность. На квартире, где кто-то прятался, был обнаружен недавно сброшенный агент. Он засветился при высадке, наткнулся на свидетелей, ушел, но его рожу запомнили, вот и укрылся, пережидая активную часть поисков. Так что и от парней, что его искали, нам тоже благодарность перепала. Тот уже сдал свои связи, и там сейчас такую паутину начали распутывать, что следователи были в обалдении, Ремизов держал руку на пульсе и говорил, что дело серьезное. Сам на контроле это дело держит.

Для семейной банды было плохо то, что милицио неры меня сразу опознали, и они знали, кто я такой, а мы с моим замом тогда заработали неслабый рейтинг, когда наряд осознал, кого мы взяли и на чем.

— Да берите их! — снова воскликнул Константин, однако старший наряда обернулся к нему и жестко сказал:

— Вас я совсем не знаю, а того, кого вы пытаетесь оклеветать, достаточно хорошо… Здравия желаю, товарищ сержант госбезопасности, — козырнул он и протянул руку.

Семейный подряд синхронно вздрогнул.

— Привет, — кивнул я, пожимая руку и второму. Томская испуганно спряталась у меня за спиной.

— Тут вас пытаются обвинить в попытке умышленного убийства и в нанесении тяжких телесных повреждений.