Осмелишься соблазнить?

- Я не солгала… Шанс действительно был ничтожным… - Она замолчала. Очевидно, все же не достаточно ничтожным.

Себастио тряхнул головой:

- Каким я был идиотом. Не надо было тебе верить. Недаром мой внутренний голос говорил, что твоя невинность всего лишь игра. Но, должен признать, это была мастерская игра.

Эдди в ужасе смотрела на него:

- Какая игра? Я действительно была девственницей.

Но Себастио ее не слушал.

- То, как ты остановила меня, а потом сказала… Конечно, я мог думать только о том, как я хочу тебя. А потом ты пришла ко мне, помнишь? Ты попросила меня заняться с тобой любовью. Ты умоляла меня!

Лицо Эдди вспыхнуло. Да, она пришла к нему, собрав все свое мужество, и попросила лишить ее девственности. А теперь он все перевернул.

- Все было не так… - едва слышно прошептала она.

- Мы здесь не останемся, - коротко бросил Себастио и пошел к дому. - Будь готова через полчаса.

- Себастио, подожди…

Он остановился.

- Что? Еще одна ложь?

Она не могла позволить запугать себя.

- А что насчет ребенка?

Его взгляд скользнул по ее фигуре и остановился на животе.

- Сначала я получу подтверждение врача, что ты и в самом деле беременна, а потом, исходя из предположения, что ребенок мой, - по крайней мере, до того времени, когда это можно будет опровергнуть, - я сделаю все необходимые приготовления.

Эдди услышала только «необходимые приготовления» и похолодела.

- Я не собираюсь от него избавляться!

Рот Себастио скривился.

- Я не это имел в виду. Если ребенок мой, то ему будет предоставлена полная защита.

Слова вонзались в ее кожу, как иглы. Себастио повернулся и снова пошел к дому. Эдди не тронулась с места. Он предположил, что, возможно, это его ребенок. Если бы она не была в таком шоке, то могла бы рассмеяться.

За какие-то несколько секунд ее мир перевернулся, и это оказалось в тысячу раз хуже, чем можно было себе представить.

Во время полета в Буэнос-Айрес Себастио не сказал ни слова.

Он остро ощущал присутствие Эдди, но не мог заставить себя посмотреть на нее. Чувство, что его предали, когда он увидел пластиковую палочку и понял, что это, было слишком огромно.

Впервые за четыре года он встречал Рождество не один. Он привез ее в Аргентину, отменив ради нее несколько важных встреч. Он показал ей свой остров - свое убежище…

Что она сделала с ним? Кем он стал? Он просто не узнавал себя.

После стольких лет цинизма - как оборонительной практики, его вдруг занесло в другую крайность - в слепую веру. Он даже всерьез начал рассматривать возможность сделать ее более постоянной фигурой в его жизни, тогда как все это время в ее голове был куда более амбициозный план.

Беременность.

От этой мысли его бросило в холодный пот. Он дал клятву не иметь детей, не желая, чтобы его ребенок прошел через то, через что пришлось пройти ему. После смерти Майи это решение только окрепло.

Тем не менее, если Эдди была беременна и это был…

Его сердце замерло от непрошеного образа темноволосого малыша, сосущего ее грудь. Черт… Довольно. Ребенка он поддержит. Это несомненно. Но ничего больше.

Когда они вошли в квартиру, Эдди сказала:

- Себастио, нам нужно поговорить.

Он замер, чувствуя почти суеверный страх встретиться с ней взглядом, словно это могло разрушить его с таким трудом обретенный самоконтроль.

Он даже не хочет смотреть на меня, с горечью подумала Эдди.

Но она не собиралась быть невидимкой. Она поставила на пол сумку, прошла в комнату и остановилась напротив него.

Серые глаза обожгли ее стальным блеском. Если он так зол, подумала Эдди, то это значит, что задеты сильные чувства. И тогда у нее есть шанс достучаться до него.

- Я не солгала, когда сказала, что у меня были причины думать, что я не могу забеременеть.

- Поздно искать оправдания.

- Я не ищу. - Голос Эдди зазвенел. После всех этих событий и его ледяного тона она чувствовала себя на грани. - Когда мне было пятнадцать, у меня обнаружили редкий тип лимфомы. Месяцы облучения и химиотерапии. Одной из областей, которая подвергалась прицельному облучению, была уретра - вот почему вероятность беременности считалась минимальной.

Настолько, чтобы можно было вообще ею пренебречь.

Себастио молчал.

Она продолжала:

- В тот вечер, когда я тебя увидела в клубе, мне как раз закончили очередной курс и сказали, что наконец все чисто. Я надела парик. - Она невольно прикоснулась к своим волосам. - Вот почему они тогда были длиннее. После облучения у меня почти совсем не осталось волос. С тех пор я не позволяю им слишком отрастать из-за, вероятно, глупого суеверия, что болезнь может вернуться. - Она замолчала, чувствуя, как бешено стучит ее сердце.

Себастио никак не отреагировал. Он выглядел чужим. Далеким. Как тогда, в ночном клубе.

Наконец он сказал:

- Если это правда, то почему ты ничего не говорила раньше?

Если это правда.

- Это правда. - Она оттянула майку и прикоснулась к шраму. - Вот через это место мне вводили токсины.

Себастио скосил глаза и тут же отвел их.