Ослепленная правдой

С окулистом все вышло несколько иначе, и не только потому, что находился у себя дома в  тот миг, когда ослеп, - в отличие от обычных людей, которые, лишь когда заболит  какой-нибудь из органов и членов, узнают о самом существовании их, врач не будет сложа руки  предаваться отчаянью. Даже попав в такой, с позволения сказать, переплет, в тоске и печали  ожидая мучительную ночь, доктор наш сумел вспомнить строку гомеровской Илиады, поэмы,  повествующей прежде всего о смерти и страдании: Стоит многих воителей один врачеватель  искусный, причем так следует понимать, что речь там идет не о количественных, но  исключительно о качественных показателях, и в этом у читателя очень скоро появится  возможность удостовериться. Ибо у доктора хватило отваги лечь в постель к жене и не  разбудить ее, даже когда она, что-то пробормотав во сне, придвинулась, чтобы чувствовать его  рядом. Тянулись бессонные часы, если удавалось задремать, то лишь на миг. Он хотел бы,  чтобы утро не наступало никогда и чтобы не пришлось ему, человеку, избравшему себе  ремеслом исцеление больных глаз, объявлять: Я ослеп, а с другой стороны - хотел, чтобы  поскорее рассвело, и выразил свое пожелание в этих самых словах: Поскорее бы рассвело, хоть  и знал, что света дня не увидит. По совести говоря, проку от незрячего окулиста мало, разве что  толково и профессионально информировать органы здравоохранения об угрозе  общенациональной катастрофы, поскольку появился новый, доселе невиданный и неизученный  вид слепоты, распространяющейся с очень высокой интенсивностью, передающейся от  человека к человеку, то есть, попросту говоря, заразной, и, насколько можно судить, не дающей  никаких предварительных клинических проявлений вроде, например, воспаления или иных  симптомов дегенерации или инфекции, в чем доктор мог убедиться на примере того слепца,  которого осматривал накануне, или на своем собственном - ничтожная близорукость, легкий  астигматизм, то и другое выражено так слабо, что он пока не считал нужным пользоваться  корректирующими линзами. Глаза, переставшие видеть, глаза, ставшие незрячими, пребывают  меж тем в полнейшем порядке и без малейших признаков врожденной или  благоприобретенной, застарелой или свежей патологии. Он вспомнил, сколь тщательному  осмотру подверг слепца, как одна за другой все доступные офтальмоскопу части глаза  оказывались в идеальном состоянии, без намека на болезнетворные изменения, что само по себе  редкость, когда больному, по его же словам, тридцать восемь лет, да и в более молодом  возраста - тоже. Он не может быть слеп, пробормотал доктор, позабыв на миг, что и сам слеп,  вот как далеко может человек зайти в своем самоотречении, и это случается не только здесь и  сейчас, вспомним, о чем толковал нам Гомер, пусть и совсем другими словами. Впрочем, это  только кажется, что другими.

Когда поднялась жена, он притворился спящим. Почувствовал, как она чуть прикоснулась  к его лбу губами - поцеловала так нежно и осторожно, словно боялась нарушить то, что  представлялось ей глубоким и крепким сном, и, быть может, думала при этом: Бедный, он так  поздно вчера лег, все ломал голову над редким случаем, думал, как помочь тому слепенькому.  Оставшись один, доктор, чувствуя, как густое и плотное облако, наползая с груди к лицу,  медленно душит его, через ноздри проникая внутрь и ослепляя, коротко простонал, ощутил  навернувшиеся на глаза, покатившиеся вдоль висков две слезы, подумал: Наверно, белые, и  понял теперь, как страшно было его пациентам, когда они говорили: Доктор, что-то, мне  кажется, я стал хуже видеть. В спальню с кухни доносились милые домашние звуки, скоро  заглянет жена посмотреть, встал ли он, потому что пора отправляться в клинику. Осторожно  поднялся с постели, нащупал и надел халат, побрел в ванную, помочился. Потом повернулся  туда, где всегда висело зеркало, и на этот раз не спросил: Что же это такое, а, не сказал: Есть  миллион причин для того, чтобы в мозгу заблокировалась зона, отвечающая за зрение, а лишь  простер руки, пока не уперся пальцами в стекло. Он знал, что отражение - там, в зеркале, что  образ смотрит на него, видит его, а он его - нет. Услышал голос жены из спальни: А-а, встал  уже, сказала она, и он ответил: Да. И тотчас ощутил, что она рядом: Доброе утро, любовь моя,  ну, как ты, после стольких лет брака они все еще обменивались такими вот нежностями, а  потом так, словно игралась пьеса и настал его черед подать реплику, он сказал: Да, знаешь,  неважно, с глазами что-то. Жена восприняла только вторую часть фразы: Ну-ка, покажи,  попросила она, очень внимательно осмотрела и сказала: Ничего не вижу, то есть совершенно  явно перепутала и произнесла его текст, ибо произнести эти слова надлежало ему, что он и  сделал, только немного небрежней, вот так примерно: Ничего не вижу, и добавил: Думаю, что  меня заразил вчерашний пациент.