Оскверненный трон

Кони Хуррама и его телохранителя из-за возникшей помехи вновь потеряли скорость. Однако вскоре шахзаде разогнал свою гнедую и неожиданно выскочил на узкую главную улицу деревни. Здесь его взгляд упал на выкрашенную белым цветом раку, в которой пряталось красное изображение многорукой индуистской богини Кали с ожерельем из желтых цветов на шее. А затем Хуррам увидел в конце улицы пушку, наполовину скрытую в тени, отбрасываемой ветвями и листьями баньяна. Было видно, как пушкарь подносит запал к полке с порохом. Изо всех сил натянув поводья, шахзаде заставил гнедую сойти с улицы в промежуток между двумя домами. При этом он потревожил кур, которые рылись в пыли, а теперь разбежались с громким кудахтаньем.

Практически мгновенно он услышал пушечный выстрел и увидел над домами облако белого дыма, вдогонку которому раздался удар и крик. Ядро попало в одного из его конников. Это не был телохранитель, который скакал прямо за ним, – тот тоже смог вовремя спрятаться между домами. Теперь же, настроившись сильно удивить пушкарей, пока они заряжают пушку, Хуррам со своим человеком быстро преодолели какие-то хилые кусты, которые использовались как загон для птицы, и поскакали, прокладывая себе дорогу сквозь плетни и остатки глиняной кухонной утвари, вдоль домов, которые уже давно были оставлены хозяевами.

Добравшись до угла последнего дома и повернув за него, Хуррам увидел пушку под баньяном всего в нескольких ярдах от себя. Раздетые до пояса и все покрытые потом, пушкари отчаянно старались пропихнуть в ствол порох и ядро, в то время как три или четыре стрелка стреляли из-за ствола дерева, который защищал их, вдоль главной улицы по его людям, стараясь не подпустить их к заряжавшейся пушке. Не останавливаясь и не думая, управляя гнедой с помощью рук и пяток, Хуррам бросился на пушку в сопровождении своего единственного телохранителя. При виде их двое из трех пушкарей бросились бежать, чтобы попасть по очереди на пику телохранителя. Третий остался стоять на месте и храбро попытался выбить Хуррама из седла длинным шомполом. Его неуклюжий удар прошел мимо, а шахзаде вытащил меч и ударил пушкаря по обнаженному плечу. Лезвие глубоко вонзилось в кожу и сухожилия, и мужчина упал на дуло пушки, заливая ее кровью из своей раны.

Между тем стрелок развернул свое ружье, чтобы прицелиться в Хуррама, но у ружья был длинный ствол – почти шесть футов, – и воин сильно нервничал. Ружье при выстреле тряслось у него в руках, и пуля не задела ни всадника, ни его лошадь, просвистев у нее над головой. Хуррам так сильно ударил мужчину по голове своим мечом, что тот чуть не выпал у него из его руки, а череп мужчины раскололся, как спелый арбуз, разбрызгав мозги и кровь в пыли дороги.

Тут шахзаде осознал, что часть войск Хусрава отступает, и те люди, которые вместе с ним ворвались в деревню, преследуют их. Отдышавшись, он услышал звуки боя, доносившиеся оттуда, где люди Камрана Икбала пошли в лобовую атаку. Его глаза щипало от едкого дыма, который заволок всю округу. Искры то ли от пушечных выстрелов, то ли от ружейных, подожгли крыши нескольких домов. Сильный ветер разносил искры пожара по крышам других строений. Скоро вся деревня заполыхает.

– Давайте нападем на людей Хусрава с тыла!.. – крикнул Хуррам своим людям, которые собирались вокруг него.

Но не успел он закончить, как со стороны места боя показалась группа конных людей – они выскочили из одного из переулков, выходивших на главную улицу. Увидев шахзаде, их командиры поскакали прямо на него, обнажив свое оружие. Сквозь дым Хуррам увидел в середине этой группы всадника, лошадь которого имела вторые поводья, – ею управлял наездник, ехавший впереди. На этой лошади мог сидеть только наполовину слепой единокровный брат шахзаде…

Хуррам ударил гнедую пятками и направил ее в сторону державшегося впереди всадника. Тот поднял меч свободной рукой и парировал первый удар шахзаде, но не смог уйти от второго, который практически отрубил ему руку чуть повыше запястья. Кровь брызнула из обрубка, и всадник повернул свою лошадь в сторону от схватки, бросив при этом поводья второго коня. Инстинктивно среагировав, Хуррам быстро нагнулся и схватил поводья еще до того, как они успели коснуться земли. Выведя лошадь Хусрава – серого скакуна – из схватки, он крикнул:

– Это я, Хуррам! Хусрав, ты должен сдаться. Ты у меня в плену.

Его брат не издал ни звука.

– Неужели еще недостаточно людей погибло из-за тебя, и не только сейчас, но и во время твоих предыдущих бунтов? Ну скажи же хоть что-нибудь! – вновь выкрикнул шахзаде, еще громче, подумав, что его предыдущие слова потонули в шуме битвы и в треске горящих крыш.

Лицо Хусрава оставалось практически невозмутимым. Казалось, что смотрит он, да и то с трудом, лишь одним глазом. Второй его глаз был пуст и ничего не видел. Когда рядом с ними с крыши сарая упала пылающая балка, от чего конь Хусрава дернул головой, полуслепой всадник наконец подал голос.

– Сдаюсь, – произнес он.