Осколок моего сердца

Эндрю сжал под столом ее колено, и она почувствовала свою неразрывную связь с ним. Он был единственным человеком на земле, который действительно делил с ней ее боль.

Она похлопала его по руке и накрыла ее своей ладонью. Сандра уже объяснила, почему она приехала сюда. Она хотела помочь — так, как могла.

По ее словам, в старых бумагах об усыновлении она нашла адрес семьи Бакли, но не номер их телефона. Марси удивилась, почему она просто не позвонила отцу Хорригану и не попросила его позвонить им, но затем вспомнила, что, по словам священника, после рождения Джонни Сандра переехала в другой приход. Возможно, ей не хотелось опять обращаться к отцу Хорригану в делах, касающихся ее дочери и усыновления. Впрочем, каковы бы ни были ее мотивы, Марси уже начинала жалеть, что открыла ей дверь.

— Мы благодарны вам за то, что вы не забываете нас, Сандра, — выдавила из себя Марси. — Понимаю, насколько это тяжело и для вас.

— Я не могу спать, — сказала Сандра. — Мне казалось неправильным не встретиться с вами. Я знаю, моя дочь отдала своего ребенка вам, но для меня Джонни остается последней живой частицей моей девочки, хотя я никогда и не участвовала в его жизни. И теперь, зная, что он в опасности, и понимая, как вы боитесь за него, я еще больше тоскую по моей Мишель. Вам не кажется, что это глупо?

— Разумеется, нет.

— Когда Мишель была ребенком, мы с ней были так близки. Она говорила мне, что я ее лучшая подруга, и так продолжалось, пока она не начала учиться в старшей школе. Она решила учиться в Балтиморском университете, а не в более престижном университете в Колорадо, потому что не хотела уезжать слишком уж далеко от дома. И она всегда была лучшей студенткой на своем курсе, хотя ей и приходилось подрабатывать официанткой. Я не стала возражать, когда она решила на время оставить учебу. Пара, которой принадлежал ресторан, в котором она работала в Балтиморе, собиралась открыть еще один ресторан рядом со своей виллой в Рехобот-Бич, Делавэр, и предложила ей управлять им. Это показалось нам с ней разумным. Они предлагали ей поселиться во флигеле для гостей. Она могла бы зарабатывать там кучу денег в летние месяцы, а в остальное время они собирались хорошо платить ей за то, чтобы она жила там и присматривала за их виллой и землей. Я понимала, почему она сочла это выгодным предложением. Ее гостевой флигель находился в нескольких шагах от пляжа и всего в двух с половиной часах езды от меня, так что мы часто ездили друг к другу в гости. В ее флигеле имелась комната для меня, так что у меня вроде как имелся свой домик у моря. Она считала, что за три года сможет скопить достаточно денег, чтобы продолжить учиться, притом даже без подработок, занимаясь только учебой. Она хотела быть лучшей на своем курсе. Помню, она говорила: Лучше быть лучшей в выпуске университета штата, чем середнячкой в Гарварде. У нее были мечты — она хотела стать журналисткой.

Марси не сомневалась — эта женщина верит, что она явилась сюда, чтобы помочь их семье, но было очевидно, что мысли Сандры все еще заняты ее собственной утратой.

Словно прочитав мысли Марси, Эндрю начал подниматься со своего стула.

— Мы очень благодарны вам за то, что вы приехали к нам, и что Мишель отдала нам…

Однако он не смог положить конец потоку воспоминаний Сандры и снова опустился на стул.

— Более всего я сожалею о своей реакции на весть о ее беременности. Мои взгляды очень… традиционны. Очень. Когда она даже не смогла сказать мне, кто отец ее ребенка, и сообщила, что познакомилась с ним в баре, я могла бы выказать ей большую поддержку. Я постаралась сосредоточиться на главном — как позаботиться о ребенке, — но у Мишель наверняка было чувство, что я ее осуждаю. Думаю, именно тогда ее жизнь и покатилась под откос. После усыновления Джонни она оттолкнула меня. Думаю, она испытывала стыд. Я ожидала, что со временем это пройдет, но недели складывались в месяцы, а месяцы — в годы. В конце концов, когда полиция Филадельфии позвонила мне и сообщила, что она умерла от передозировки наркотика, они говорили со мной так, будто я ей чужая.

Марси видела, что Сандра — такая же мать, как и она сама — страдает, все еще скорбя по своей дочери. Но для Марси она была чужой, и ее внезапное появление перед дверью их дома никак не могло помочь им найти Джонни.

Эндрю встал опять и на сей раз не стал ждать, когда Сандра закончит свой рассказ.

— Миссис Карпентер, большое спасибо за то, что вы приехали к нам, и мы сочувствуем вашей утрате. Однако сейчас нам нужно побыть одним с нашими дочерьми. Позвольте мне проводить вас.