Осколок моего сердца

— Папа, после того, как ты в прошлом году вернулся на службу в полицейский департамент Нью-Йорка в подразделение антитеррора, журнал «Нью-Йорк мэгэзин» опубликовал очерк о тебе, — сказала она. — Автор очерка подробно остановился на том, как ты оставил службу, чтобы помогать мне растить Тимми после убийства Грега. Помнишь, как я переживала, когда журнал опубликовал фотографию нас троих, сделанную на матче с участием «Янкиз»?

Она, Тимми и Лео смотрели тот матч в качестве гостей, сидя в ложе мэра. Тогда Лори пыталась оградить Тимми от внимания публики, но, по-видимому, репортажный фотограф стадиона сфотографировал их троих и выложил снимок в базу данных изображений, доступную для прессы. И вместо того, чтобы использовать официальное фото Лео, которое было сделано полицейским департаментом Нью-Йорка и которое журналу предоставил он сам, редакторы почему-то предпочли поместить у себя старый семейный снимок, взятый из интернета.

Алекс сразу понял, к чему она клонит.

— Та фотография с бейсбольного матча была сделана два года назад.

А тогда Тимми выглядел примерно так, как сейчас выглядит Джонни, — подумала Лори.

— Прежде чем что-то предпринять, нам следует сообщить об этом Марси и Эндрю, — сказала Лори.

— Вероятно, они все еще в моем номере, — ответил Алекс. — Должно быть, они уже сообщили обо всем близнецам. Давайте пойдем к ним.

Глава 19

По тому, как машина замедлила скорость, и по многочисленным поворотам Джонни понял, что они съехали с шоссе. Солнечный свет в щелках сменился светом задних фонарей, значит, сейчас уже темно.

Еще один поворот, затем последовала тряска, как будто они ехали по камням или гравию. Потом машина остановилась.

Один, два…

Он начал считать про себя, как делал всякий раз, когда машина делала остановку. Во время самой долгой из них он досчитал до ста семнадцати. Той самой, когда этот дядька вышел из машины, поговорил с ним и дал ему имбирного эля.

С тех пор остановки были короткими — наверное, перед стоп-знаками или на красный свет. Может, сейчас они остановились уже окончательно, и дядька явится за ним опять?

Восемь, девять…

Он услышал, как что-то тихо гудит снаружи. Это точно не животное и не птица, подумал он. Это работает какой-то механизм.

На счет пятнадцать гудение прекратилось, и автомобиль поехал опять. Его слегка тряхнуло на бугре, затем колеса снова покатились по ровной дороге. Больше никаких камней, никакого гравия.

Еще одна остановка.

Один, два…

Мужчина заглушил двигатель. После того, как он дал Джонни имбирного эля, это произошло впервые. Он затаил дыхание, боясь того, что может случиться теперь.

Гудение машины послышалось опять и стало громче.

Как только шум прекратился, он услышал голос дядьки.

— Молчи, ни звука, ты меня слышал?

Джонни открыл рот, чтобы сказать, что он не произнесет ни слова, но тут же закрыл его. Ведь если он заговорит, дядька может рассердиться.

Он услышал, как багажник открылся, и дядька через щель посмотрел прямо на него.

— Тсс, мальчик. Ни звука.

Он говорил шепотом, но это был самый жуткий звук, который Джонни когда-либо слышал. Надо выйти из этой машины, иначе он описается. Ему не хотелось думать, что этот дядька с ним сделает, если это все-таки случится.

Когда крышка багажника медленно открылась, Джонни увидел, что они находятся в гараже на две машины. Здесь было достаточно места для той машины, на которой они въехали сюда, но остальная часть гаража была набита всякой всячиной. На старом диване стоял велосипед, рядом виднелась газонокосилка. И везде громоздились штабеля коробок. Какой бардак.

— Теперь ты можешь сесть, — сказал дядька. — Уже можно.

Джонни сел, но сделал это медленно, не желая злить дядьку. Он не мог оторвать глаз от пистолета, заткнутого за пояс дядьки.

— Наверное, ты готов вылезти из этого багажника, не так ли?

Он что, пытается обдурить меня? — подумал Джонни. Он не хотел показаться нытиком. Дядька смотрел на него.

Джонни медленно кивнул, надеясь, что он угадал правильный ответ.

— Теперь мы пойдем в дом, — сказал дядька. — Но ты должен соблюдать мои правила.

Джонни кивнул опять.

— О первом правиле мы с тобой уже говорили. Не кричи, не поднимай шум и не пытайся сбежать.

Джонни кивнул, хотя ему и не хотелось идти в чужой дом. Он еще никогда не бывал дома у других людей, кроме тех случаев, когда его приводили туда мама и папа. Он попытался представить себе, что делают сейчас все, отмечая день рождения дяди Алекса, но это показалось ему чем-то нереальным. Неужели они, и правда, там вместе, пока он здесь один с этим дядькой?

— И мне надо будет постричь тебя. — Дядька изобразил пальцами работающие ножницы.

При мысли о том, что этот дядька поднесет к его голове ножницы, Джонни задрожал, но заставил себя сглотнуть и кивнуть еще раз.

— И тебе понадобится другое имя. Теперь тебя зовут Дэнни. Смотри, не забудь. Отныне ты Дэнни. Так что привыкай.