Читаем Осколочек радуги полностью

Осколочек радуги

Но он не хочет слушать ее, не хочет и этой руки. Мотнув головой, он освобождает свой подбородок из ее теплых пальцев.

— Ну что ж, иди домой. Только тихо. Дай-ка я провожу тебя через эту комнату.

Пятый класс — слышно Данику — уже шумит за стеной. Проходить через него и в самом деле не стоит. Даник берет с парты сумку и шапку, идет следом за «керовничихой». Через учительскую она выпускает его на крыльцо. Мальчик не говорит даже того «до видзэня», которое обязан сказать. Не может вымолвить. Да и не хочет. Остановившись на мгновение, он глядит через грязную площадь туда, где на крыльце кирпичного дома снова стоит тот — ненавистный, страшный — в темно-синей шинели…

Как-то вечером, дома, когда мать налила ему пообедать после школы, Даник, не садясь за стол, сказал:

— Дай мне злотый.

— Вот как! — удивилась мама. — На что тебе?

— Надо.

— Велели разве, чтоб принес?

— Не надо было б, не просил бы.

— Садись ешь.

— Ешь… Ты вот дай, а то — ешь…

— Завтра пойдешь, так дам.

— Дай сейчас. Мне очень надо, ей-богу!..

— Ну и репей ты, Данило! Конца, ты думаешь, не будет этим злотым? Пойдешь весной в поле да выкопаешь? Найдешь вместо него другой под бороной?..

Зося говорила это, а сама уже рылась в старом, еще девичьем, сундуке, где лежал ее серый бурнус с недавно пришитым боковым карманом.

— На, бери. Надулся, как индюк. Садись ешь.

Он взял злотый, спрятал его в сумку и только тогда уже сел за стол и придвинул к себе миску с крупником. Пока он ел, мать все глядела на него, стоя посреди хаты, и наконец сказала:

— А характер, ей-богу же, батькин!..

Назавтра в школе, только прозвенел звонок на большую перемену и пани Марья вышла из класса, Санька Сурнович, уже прозванный Матейкой, вскочил на парту и закричал:

— Внимание, внимание! Сегодня Малец угощает! Приготовьтесь, кто голодный!..

— Я голодный!.. А я еще голодней!.. Давай, Даник!.. Чем угощаешь? — закричали мальчики.

Даник сидел за партой и только улыбался.

— Чем я тебя угощу? Свежим снегом? Что он выдумал!

И Сивый толкнул своего друга, Саньку Сурновича, в бок: молчи!

— Эй, завтрак несут! Ура!

Из пятого класса — он проходной — вошли дежурные. Рыжий и кудрявый Абраша Цымес, сын кузнеца Рувима, натужившись нес перед собой бачок с горячим кофе. За ним шла, неся две прикрытые салфетками кошелки, Аня Нупревич, по прозванию Коза, бойкая, крикливая девчонка с рубцом на верхней губе.

— Г-гоп! — поставил бачок на стол Абраша.

— Чего налетели? — закричала Коза на ребят. — Не все сразу!..

В школе по недавно заведенному порядку учащимся выдавалось «бесплатное подкрепление». Кружка кофе и ломтик хлеба — всегда одно и то же. Дети чиновников и полицейских относились к этому свысока — брали только кофе и запивали им свои, домашние бутерброды. Им подражали в этом сынки и дочки богатых евреев. Другие ребята, если кому из них мать и давала что-нибудь «с собой», ели, конечно, и свое и школьное. Много было и таких, для кого эта кружка кофе и ломтик хлеба составляли весь их завтрак. Над ними обычно подсмеивались дети чиновников и торговцев.

Насмешки эти всего больше обижали и злили Даника Мальца. Он уже понимал — разговоры об этом шли среди старших, — что «подкрепление» это — ничтожные крохи от тех податей, которыми паны душили трудящийся люд; подачка, брошенная, чтоб заткнуть рты…

— Ну, Абраша, ты свой человек! Полную, брат, наливай!

Абраша любил это дело. С черпаком в левой руке, со списком — в правой (он был левша), веселый рыжий Цымес выкликал фамилии:

— Бурак Люба!

— Есть!

— На, получай на чай. — И он наливал черпаком в подставленную кружку.

— Ян Цивунок!

— Есть!

— На, получай на чай. Онэфатэр Эля! Стефан Чечотка!..

— Есть! Есть! — отвечали вызванные. Получив «на чай», они подходили к Козе, которая выдавала хлеб.

Только все расселись на партах и принялись жевать, как Санька Сурнович опять закричал:

— Внимание!

И тут Даник двумя руками вытащил из-под парты и поднял над головой большую вязку нанизанных на шпагат баранок. Они, казалось, даже светились! Большие, сладкие, по пять гро́шей!..

— Ура! Нех жые! — закричали дети.

— Список давай! Читай, Матейко, по нашему списку! — скомандовал Даник.

Санька стал за стол, достал из кармана сложенный листок из тетрадки и начал читать:

— Янка Цивунок! Бируля Нина! Хана Портной!..

Каждому, кого он называл, Даник протягивал снятую со шпагата большую душистую баранку.

И список и баранки кончились одновременно.

— Ишь какой! Ты, брат, давай всем!..

— Всем не могу! Не хватило.

И вот тогда Чесик Бендзинский, сын коменданта постерунка, вскочил с места и, еще не проглотив мамочкину булку с маслом и сыром, закричал:

— Я знаю! Все знаю!

— Что ты знаешь? Что? — подошел к нему Даник.

— Ну, ну, что ты знаешь? — шагнул к нему и Санька.