Осколком оборванная жизнь

— Никуда мы не едем, — остановил его Макаров. — Дежурный по связи нам доложил, что генерал Берзарин выехал от Прокофьева и едет сюда.

— Сюда? — удивился Черняховский, затем обратился к генералу Макарову: — Да, о чем же вы хотели сказать мне?

При этих словах комдив и начштаба отошли подальше, а замполит будто присох на месте, ожидая, что скажет командующий. Он знал, о чем будет говорить член Военного совета.

— А вот о чем. Они, — генерал Макаров скосил глаза на замполита, — уже пишут листовки и памятки бойцу, сержанту, поучая их, как штурмовать дзоты, истреблять танки, как форсировать Лучесу. Я им это дело поломал. И строго-настрого приказал без указания Поарма этого не делать.

Командующий, видя, как болезненно реагирует на беседу замполит, подозвал его и доброжелательно сказал:

— Пока что, товарищ полковник, этого делать нельзя» Все то, что уже написали, — собрать. Черновики и копирки сжечь. А написанное положите к себе в сейф. В свое время они понадобятся. Ясно?

— Так точно, ясно, товарищ командующий.

— Очень хорошо. Одно прошу вас: делайте сейчас все так, чтобы противник понял, что мы здесь укрепляем оборону, а следовательно, наступать не думаем… Теперь, товарищ полковник, присаживайтесь и расскажите, как идет в дивизии рост партийных рядов? — комфронта указал на скамейку. Где бы Иван Данилович ни бывал, он обязательно интересовался этим вопросом и настоятельно рекомендовал, чтобы в каждой роте было крепкое партийное ядро. Вот и здесь, выслушав замполита, он сказал:

— Мы накануне больших событий, в которых ваша дивизия будет играть далеко не последнюю роль. Поэтому постарайтесь к середине июня так распределить партийные силы, чтобы каждая рота имела полнокровную партийную группу… А в общем, вы действительно молодцы! И генерал Макаров считает, что и по его линии у вас все хорошо. Спасибо вам, — командующий крепко пожал замполиту руку. За землянкой комдива на скамейке полковника ждали комдив и начштаба, сгорая от нетерпения узнать, о чем говорил с ним командующий. Но тут произошла осечка: со стороны КПП по тропе торопливо шагал командарм. Все поднялись его встречать. Их опередил генерал Черняховский. Это показалось странным: комфронта встречает командарма?

А Черняховский между тем шел навстречу Берзарину, чтобы крепко пожать ему руку и душевно поприветствовать этого замечательного человека. Берзарин, поправив на ходу ремень, фуражку, подошел к командующему фронтом по всем правилам устава, взял под козырек. Тут Иван Данилович по-дружески протянул ему обе руки:

— Николай Эрастович, дорогой! Здравствуйте! Вы не представляете, как я рад вас видеть… Мы ведь собрались было ехать к вам, как вдруг вы здесь.

— А я отсюда был недалеко. На «газике» минут двадцать. Думаю, дай заеду за вами и коротким путем повезу вас к себе, — проговорил Николай Эрастович. Затем он любезно поздоровался со всеми и, не останавливаясь, повел Ивана Даниловича знакомой тропой мимо землянок и стола под старой березой, где генерал Макаров сознательно задержал дивизионное начальство, чтобы дать возможность Черняховскому и Берзарину побеседовать наедине.

— Глубоко тронут вашим вниманием, Николай Эрастович. Но стоит ли теперь отсюда ехать к вам? Откровенно говоря, моя цель — повидать вас. Ведь два года с лишним, как мы расстались. Конечно, встретившись, поговорили бы о деле. Но о деле час и даже два мало. И такой наш разговор состоится дней через пять. Так что давайте сейчас дела пока в сторону, а расскажите, как вы живете, как здоровье? Как Наталья Никитична? Дочери?

— Вы затронули, Иван Данилович, то сокровенное, что всегда при нас, — печально вздохнул Николай Эрастович. — Присядем? — показал он на одинокую скамейку под сосной, у самого ручья. — Когда я приезжаю сюда, то всегда хоть чуточку отдыхаю в этом уголке. Чувствуете, какой аромат? — потянул он носом. — Цветет сосна.

Здесь, где говорливое журчанье ручья и звонкие посвисты и щебетание птиц заглушали доносившуюся канонаду, они поведали друг другу о пережитом за последние два года — с того дня, как расстались под Демянском. Черняховский рассказал Берзарину о всех своих задумках по окружению и разгрому витебской группировки генерала Гольвитцера. Оказалось, что Николай Эрастович почти так же, как и он, подходил к решению этой операции, что очень обрадовало Ивана Даниловича.

— Какое ваше впечатление о дивизии? — поинтересовался генерал Берзарин.

— Хорошее, — и Черняховский повторил все то, что говорил комдиву. — Да вот еще что… — и замер: почти над ухом раздалась «пулеметная дробь» дятла, долбившего обезглавленную сосну. — Надо ж так барабанить, — улыбнулся Иван Данилович и невольно взглянул на часы: — Батюшки! Скоро шесть. Нам, Николай Эрастович, пора ехать. Надо еще в ваш резерв— к генералу Вольхину — и засветло вернуться домой.

— Вольхин отсюда недалеко, — Берзарин махнул рукой в сторону вечерней тени сосны. — В лесу, за деревней Маклаки. Если вы не против, то я проеду с вами и проведу вас самым коротким путем…