Осколки времени

Коннор собирается что-то сказать, но тут из кармана его рубашки раздается какой-то звук. Спустя мгновение я узнаю в нем мелодию из «Челюстей». Он достает телефон, смотрит на экран, хмурится и кладет его обратно.

– И что это было? – спрашиваю я.

– Новостное оповещение, которое я настроил на случай, когда в прессе появляется событие, связанное с киристами. Ничего особенного – очередное назначение на должность судьи, выдвинутое Паттерсон, подтвержденное Сенатом. А что я собирался сказать?

Мы с Кэтрин качаем головами, и тут Коннор вспоминает:

– О! Медальон. Я сохранил два запасных, как и обещал, если ты думаешь, что Джулии будет лучше находиться под защитой ключа. А еще это будет предложением мира на случай, если она разозлилась.

– Неплохая идея. Но если она знает про Лондон и злится, значит, она злится. Врать ей, может быть, и не лучшее решение для начала, но она практически похитила меня прошлой ночью, поэтому она тоже вела себя не лучшим образом. Или, может быть, это просто ее обычное поведение. Трудно сказать, ведь я почти ничего о ней не знаю.

– Я думаю, что смогу тебе помочь, – говорит Коннор, забирая папку с документами и другие предметы, которые Кэтрин держит в руках. – Ты можешь прочитать все досье, но в целом Джулия Моррелл Уотерс – большая шишка. Была контактным лицом киристов по связи с правительством в двух президенстких администрациях до Паттерсон, которая сейчас на своем втором сроке, кстати. Одержала верх над предшественником с первой попытки на выборах, и не была разгромлена. Уотерс входит в совет директоров полудюжины фондов и часто выступает на слушаниях в Конгрессе. Она также была послом во время первого срока Паттерсона, но сейчас она на пенсии.

Я открываю папку и достаю фотографию Джулии, сидящей перед американским флагом. Натянутая полуулыбка – единственная трещина на ее обычно каменном лице.

Я смотрю на фотографию и снова чувствую приступ тревоги. Я решаю сказать об этом и узнать, что подумают Кэтрин и Коннор.

– Вот что меня беспокоит. Джулия… она не кажется мне хорошим человеком. Даже ее собственная мама отчасти признавала это. Вы читали отказ от ответственности, который я должна подписать, по ее мнению? Зачем было включать пункты в защиту «Кирист Интернэшнл»?

– Может быть, это была просто стандартная форма? – предполагает Коннор. – Которой она пользовалась много лет и просто забыла стереть упоминание о киристах? Ты ведь не подписывала его, верно?

– Нет! И не собираюсь этого делать. Я не собираюсь записываться в ее частную армию, и это не какая-то работа. Я просто не могу не задаться вопросом, есть у этого какие-то корни. Может быть, она продалась? Может быть, вся эта Пятая Колонна – ловушка?

– Может быть, – говорит Коннор. – Хотя было бы очень, очень глупо с ее стороны оставлять упоминание о «Кирист Интернэшнл» прямо в этой юридической чепухе, если она и правда работает на них, не так ли? Она должна была бы догадаться, что это заставит тебя насторожиться.

– Это верно, – говорит Кэтрин. – Хотя это и меня настораживает. – Она берет у меня фотографию Джулии и смотрит на нее так же, как и я, словно распечатка фотографии размером 10 на 15 сантиметров может дать возможность заглянуть в душу этой женщины.

Через мгновение она качает головой и протягивает ее обратно мне.

– Давай посмотрим на это с другой стороны. Если эта Пятая Колонна – ловушка, то что же нам остается? Из того, что мне рассказал Коннор, следует, что киристы сильнее, чем когда-либо, и у нас нет других союзников. Не имеет значения, попадем ли мы в ловушку или будем ждать, пока они сами не нападут на нас. В любом случае, это полная лажа.

Это настолько не похоже на Кэтрин, что я подавилась кофе, пытаясь сдержать смех. А Коннор даже не потрудился сдержаться.

– Что? – спрашивает Кэтрин. – Вы не согласны?

– Нет, – говорит Коннор, все еще улыбаясь. – Ты совершенно права. Если это и правда ловушка, то это в значительной степени подводит итог.

– Тогда с какой стати тебе так смешно? – Она качает головой и смотрит на нас, прежде чем встать и направиться обратно в дом. – У вас очень странное чувство юмора.

Коннор не следует за ней. Его улыбка очень быстро исчезает, и я вижу, что его что-то беспокоит.

– Что такое?

Он качает головой, но включает планшет.

– Я сохранил резервную копию всего этого, поэтому ты можешь вернуть их планшет. Разумеется, с дневником я ничего не мог поделать.

Как только появляются значки, он щелкает, открывая временную линию.

– Скорее всего, здесь ничего особенного. Я просто думал об этих датах – те, что помечены как «Дедлайн»… Сначала 2024 год, потом 2025-й и 2034-й. Я думаю, что это, вероятно…

– Они думают, что Сол, скорее всего, проведет Отбор в эти даты.