Осколки времени

– Потому что Гудини здесь, – резко отвечает он. – Прежде чем иметь дело с настоящим и будущим, сначала нам нужно забрать этот ключ из прошлого. И сегодня наш лучший шанс.

Кирнан протягивает мне газету, сложенную так, чтобы было видно объявление:

Первое появление в Истборне всемирно известного и Настоящего ГУДИНИ. Победитель большого Конкурса Наручников, как утверждает лондонская иллюстрированная газета Daily Mirror. 17 марта 1904 года. Он настоящий. Не подделка. Настоящий.

Кирнан указывает на заголовок примерно в середине страницы:

ВЫЗОВ!

ГАРРИ ГУДИНИ, ипподром, Истборн

Дорогой сэр. Извините нас, но мы выяснили, что трюк с ящиком, который Вы демонстрируете, НЕ НАСТОЯЩИЙ, а заранее прорепетированный, и мы можем доказать это, если Вы позволите нам соорудить обычный ящик, из которого Вы, ПРИГВОЖДЕННЫЙ И ПРИВЯЗАННЫЙ, мы гарантируем, не сможете выбраться, не РАЗЛОМАВ ЯЩИКА. Если Вы не желаете принять вызов публично, Вы можете попробовать в частном порядке; если Вы согласны, дайте нам знать, когда мы сможем начать, и наши люди будут в вашем распоряжении. – Господа Корнуэлл & Cын, строители и подрядчики, Гроув-роуд и Эшфорд-роуд, Истборн.

Гудини принимает вышеупомянутый вызов В СРЕДУ ВЕЧЕРОМ, 26 апреля, на ипподроме в Истборне. Всем разрешено взять с собой молоток и гвозди.

Когда я поднимаю глаза, Кирнан вываливает на кровать из матерчатой сумки молоток, гвозди и сложенный листок бумаги.

– Вот уже несколько недель я слежу за его выступлениями здесь и в Шотландии. Несколько недель назад попытался организовать встречу, передав одному из его помощников листовку Гудини, это может объяснить акцент на подлинности в объявлении, которое ты держишь. Поэтому я не могу этого сделать. Но у тебя, возможно, есть шанс. Режиссер-постановщик будет удивлен, если девушка полутора метра ростом добровольно согласится забить гвоздь.

– Полтора метра и восемь сантиметров. И я могу забить гвоздь. Однажды я построила домик на дереве, – я не уточняю, что он накренился и не выдержал бы и исхудалую белку до того, как папа взял дело в свои руки и привел в порядок. Я могла бы признаться в этом Кирнану помладше, но…

– Не имеет значения. Эти ребята разбираются в шоу-бизнесе. Они выведут тебя с полудюжиной крепких парней просто для визуального эффекта.

– На сцену? – произнося эти два слова, я чувствую, как колотится мое сердце.

– Нет, – говорит он, глядя на меня так, словно я сошла с ума. – На задний двор, в переулок. Конечно, на сцену. Как только ты окажешься там, просто подойди поближе и брось эту записку в ящик Гудини. И убедись, что твой медальон виден.

Я разворачиваю записку. Это просьба о личной встрече в баре отеля «Куинс» сразу после представления, написанная над грубым наброском медальона. Ниже следует вопрос: какого цвета его свечение?

– Передай ему это, – говорит Кирнан, – и он встретится с тобой.

– Я не думаю, что это хорошая идея, Кирнан.

На самом деле, я думаю, что это ужасная идея. Я просто с ума схожу от одной мысли выйти на сцену. Я постепенно достигла той точки, когда могу довольно хорошо импровизировать в путешествиях во времени, но эта импровизация никогда не пугала меня так, как сцена. До этого я выступала только дважды… ну, трижды, если считать катастрофичный фортепьянный концерт, когда мне было девять лет, но это была не настоящая сцена. Первый раз это случилось в пятом классе. Меня заставили выступать в школьной пьесе, когда какой-то ребенок заболел гриппом. Три года спустя, на выпускном вечере средней школы, я споткнулась о шнур микрофона директора и упала лицом вниз на сцену, раздавив свернутый диплом, который он мне только что вручил.

Однако я не склонна признаваться в этом Кирнану в его нынешнем настроении. Возможно, это и не имеет значения, поскольку он игнорирует меня. Он подходит к шкафу и достает оттуда платье.

– Оно немного великовато, так что я сомневаюсь, что тебе понадобится корсет, но он есть в комоде. Туфли, шляпка и все такое – в шкафу. Шпильки и расческа вон там.