Осколки разбитого неба

- Ну, здравствуй, - усмехнулся Паша уголком рта и привалился плечом к дверному косяку.

Аня, стоявшая к мужчинам спиной, нарочито громко брякнула о плиту пустой кастрюлей. Тон брата ей не нравился, то, что он выпил – тоже, да и внезапное его появление напрягало само по себе. Отношения с Андреем были еще настолько хрупкими, что она боялась даже думать обо всем этом и загадывать хотя бы на день вперед. Ее мало интересовало мнение брата насчет того, что они снова встречаются, но как знать, если тот против, как к этому отнесется сам Андрей? Нужны ли ему подобные сложности? Аня долила в чайник воды и сделала глубокий вдох. Паша не настолько пьян, чтобы не отдавать отчет своим словам и действиям, к тому же он обещал не лезть. Обещал… Вряд ли это способно его остановить, но все-таки. Она включила чайник и, не зная, чем бы занять руки, подошла к окну.

Поджав ноги, Аня вздохнула и закрыла глаза. С кухни доносились мужские голоса, но слов разобрать она не могла, да и не пыталась. Вот уже минут двадцать она лежала на кровати и тщетно пыталась выкинуть из головы все мысли. Она могла бы пойти в кухню и присоединиться к брату и Андрею, однако понимала, что лучше от этого ей не будет. Нервы ее по-прежнему звенели напряжением, сбросить которое никак не получалось. И вроде бы всё было хорошо: никаких разборок не случилось, Паша повел себя вполне миролюбиво, но Аня все равно оставалась натянутой, взвинченной. Ей так и казалось, что вот-вот что-нибудь пойдет наперекосяк. Находясь в кухне вместе с мужчинами, она внимательно прислушивалась к разговору и то и дело бросала незаметные взгляды то на брата, то на Нечаева. В итоге от переживаний и напряжения у нее дико разболелась голова. Из-за этого все запахи стали казаться резче, звуки отдавались пульсацией в висках. Видимо, на лице у нее тоже что-то отразилось, потому что брат, окинув ее взглядом, поинтересовался, все ли в порядке, а Андрей отметил, что выглядит она усталой и предложил пойти полежать.

Перевернувшись на спину, Аня уставилась в потолок. Таблетка обезболивающего подействовала, головная боль отступила. Но возвращаться в кухню ей пока не хотелось. Она понятия не имела, о чем ведут разговор мужчины, и это ее смущало. Кто знает, на какие откровения прошибет брата и что он наговорит Андрею? Да и сам Андрей… С другой стороны, самое неприятное, что мог выложить Паша, он уже и так выложил, вряд ли есть что-то хуже этого. Ане до сих пор было не по себе, когда она думала о том, что Андрей все знает. Она понимала, что это было давно и, наверное, изменить что-либо она не могла, но все равно чувствовала некоторую вину и стыд за случившееся. Тогда, одиннадцать лет назад, ей, вероятно, следовало быть осторожнее, громче кричать или, может быть, сильнее отбиваться…

О чем могут поговорить едва знакомые мужчины? О спорте, о машинах, о погоде… еще они могут поговорить о женщинах и о компьютерных играх, иногда о политике. Компьютерными играми ни Андрей, ни Паша не интересовались, политика казалась темой слишком скучной, а о погоде люди обычно разговаривают тогда, когда им больше и говорить-то не о чем.

Осилив только пару глотков зеленого чая, заваренного для него сестрой, Скворцов выплеснул остаток в раковину и насыпал себе растворимый кофе.

- Моя сестра бывает невыносима, - пояснил он, заливая гранулы кипятком. По кухне сразу же разнесся кофейный аромат. Открыв сахарницу, он высыпал в кофе две полные ложки песка, размешал и с удовольствием, звучно отхлебнул. – Совсем другое дело. - Она всегда так злится, если ты выпьешь? – с ухмылкой осведомился Андрей.

- Она не злится. - Паша внезапно стал серьезным, меж его бровей пролегла складочка. Он отхлебнул еще кофе и поставил чашку на стол.

- Я бы так не сказал. - Как и Паша, Андрей говорил негромко. Аня находилась совсем рядом, не хотелось, чтобы она услышала, как они перемывают ей кости. Одно дело болтать о комплектации Нечаевской «Хонды» и горестях отечественного футбола, а совсем другое обсуждать человека, находящегося в соседней комнате. Вот уж чего-чего, а обидеть Аню они однозначно не хотели.

- Это не злость, - повторил Паша, еще больше хмурясь. – Понимаешь… Тот упырь… ну, который ей жизнь исковеркал, он же подпитой был. Вот и засело в ней это. Умом-то понимает она, что я ей ничего плохого в жизни не сделаю, а все равно передергивается.

- Ясно. – Нечаев посмурнел.

Одним словом «ясно» выразить все, что всколыхнули слова Паши в его душе, было нельзя, но что еще сказать, он не знал. Стучать кулаками по столу не вариант, равно как и в открытую жалеть Аню.

- Она по первой после всего от отца-то шарахалась, а уж стоило ему только рюмку-две выпить, так вообще в комнате запиралась, - продолжил Паша.