Осколки разбитого неба

– Ань, – он чуть сильнее сжал ее плечи, – я все знаю.

Он не хотел ей этого говорить. Действительно не хотел. Но сейчас остро пришло понимание того, что, если он не будет откровенен, ничего дельного не выйдет. Паша, брат Ани, был прав – ей не стоило знать об их разговоре, но и скрывать от нее правду, прикрываясь внезапным раскаяньем, было неправильно. Его извинения, больше походящие на очередную игру, ее крики…

– Что ты можешь знать? – едко усмехнулась Скворцова.

– Я знаю, что случилось, когда тебе было двенадцать, – негромко, спокойно проговорил он и тут же почувствовал, как напряглась девушка в его руках.

– З-знаешь? – запнувшись, переспросила Аня. – Ч-что ты знаешь? Откуда?

– Твой брат… Паша, мне рассказал, – Андрей убрал руки с ее плеч. – Мы вчера разговаривали.

– Нет. – Она помотала головой и, сделав несколько мелких шагов, уперлась спиной в стену. – Он не мог… он бы не сказал… – с ужасом глядя на Андрея, пролепетала Аня. Все, что угодно, только не это! И не мог Паша, не мог… Только не этому мужчине, только не ему! Он не должен ничего знать! Никто не должен, а тем более он! Только не он!

Дыхание сбилось, во рту пересохло, воздух стал будто бы тяжелым и вязким, даже вдох сделать было трудно. И в памяти снова калейдоскоп из отрывков воспоминаний. Порой ей казалось, что она забыла, стерла, перечеркнула, что это ее больше не тревожит, только это был самообман. И ночью, во сне, она до сих пор порой видела белёсо-голубые, почти бесцветные глаза, в выражении которых не было ничего, кроме злобы, пренебрежения и похоти. Именно похоти, а не желания. Она чувствовала, как ее трогают чужие руки, чувствовала прикосновения грубых, безжалостных пальцев и противное, с примесью перегара, дыхание у своего лица. Ей было страшно, ей было мерзко. Она сама себе была омерзительна. А потом она просыпалась и, глядя в непроницаемую ночную мглу, не могла заставить себя вновь сомкнуть веки. Она боялась, что во сне снова придет он – убийца ее детства, палач ее души.

– Ань… Ань, успокойся, – видя ее реакцию, Андрей приблизился к ней. – Все хорошо, – он дотронулся до Аниной руки.

Аня лишь плотнее вжалась в стену. Бежать отсюда! Бежать от него, от его голоса, от его взгляда! Потому что невыносимо осознавать, что он все знает. Он не должен был узнать! Никогда!

Но Аня не могла сдвинуться с места. Она чувствовала спиной холод стены, чувствовала касание Андрея к своей руке, но тело не слушалось. Оглушенная, оцепеневшая, она была не в состоянии пошевелиться и только когда ощутила, как ее ладошка тонет в ладони Андрея, немного пришла в себя.

– Не трогай меня, – Она отдернула руку. – Не трогай меня! Не прикасайся ко мне! – закричала Аня в истерике. – Если ты думаешь, что что-то знаешь, то ты ошибаешься! – Глаза вмиг наполнились влагой, и уже через мгновение на бледных щеках остались две влажные дорожки. – Ты ничего, ничего не знаешь! Ты получил, что хотел, теперь оставь меня в покое!

Оттолкнув Андрея, Аня сорвалась с места и, ничего не соображая, ринулась к кабинету.

Под удивленными взглядами коллег торопливо побросала в сумку свои вещи, выключила компьютер, даже не обратив внимания на то, что не сохранила данные.

– Ань, у тебя что-то случилось? – осторожно спросила сидящая за соседним столом девушка. – Ты куда?

– Что? – Скворцова растерянно посмотрела на нее. – Нет, все нормально, Даш. Мне надо… надо идти. – Пальцы не слушались, молния на сумке не поддавалась, и Аня бросила попытки застегнуть ее.

– Ты же плачешь… Может быть, нужна помощь?

– Я сказала, все в порядке, – грубо отрезала Аня, смахивая слезы. Ударившись коленом о стол, она прошипела: – Черт!

– А что говорить хоть, если спросят, почему ты ушла? – подала голос вторая соседка по кабинету – пухленькая, как свежая булочка, хорошенькая Наташа. – Дел навалом, а ты и вчера ушла рано, и сегодня…

– Ничего, – не глядя на нее, Скворцова шмыгнула носом. – Ничего никому не надо говорить. Я сама со всем разберусь. – Она накинула ветровку и, не прощаясь, выбежала за дверь.

– Странная она все-таки, – проговорила Наташа, переведя взгляд с захлопнувшейся двери на Дашу.

– Мало ли, – та вернулась к важной электронной переписке. – Не лезь к ней. Не хочет человек, так не нужно. Она девочка, вроде, неплохая, а тараканов в голове у всех предостаточно.

– Все равно, – Наташа качнула головой и тоже занялась работой.

Пройдя по коридору, Аня завернула в женский туалет. Включила прохладную воду и, набрав в ладошки, плеснула себе в лицо. Успокоиться, хоть немного успокоиться. Подняла голову и встретилась взглядом с мертвенно-белой девушкой, загнанным зверем смотрящей на нее из зеркала. Челка прилипла ко лбу, губы подрагивали… Аня болезненно всхлипнула, слезы полились с новой силой. Это всегда будет преследовать ее! И та девушка, которая сейчас отражается в зеркале, всегда будет жить в ней. Это ее проклятье, ее крест.