Осколки неба

Эх, Денис, Денис… Она так надеялась, что рано или поздно сын образумится и увидит, какой прекрасный цветок цветет рядом. И не только цветет, но и любит — искренне, по-настоящему, с самого детства.

Конечно, милая маленькая Лиза простит ее сына. Она ведь добрая и великодушная девочка. Но… цвести для него она уже больше никогда не будет.

Весь день Денис пытался связаться с Лизой, но безуспешно. Мать с ним не разговаривала. Просто молча приготовила обед, поставила перед его носом тарелку с жареной картошкой и отбивной, и ушла к себе в комнату. От нее веяло холодом и разочарованием.

Ближе к девяти часам вечера Денис спустился на этаж ниже и позвонил в Лизину квартиру.

Открыла Вера. Она улыбалась, сжимая в руке ладошку дочери — значит, ничего не знает. Знала бы, не улыбалась ему, а вмазала, как мама.

— Привет, Денис. А Лизы нет, — сказала она почти весело, — и вообще она теперь здесь больше не живет.

— Не живет?

— Ага. Комнату решила снимать. Просила тебе не говорить, где, так что я ничего не скажу. — Вера усмехнулась. — Так что иди, иди. Нету ее. Думай, как грехи замаливать.

Дверь закрылась, а Денис еще долго стоял на лестничной площадке и на самом деле думал, как и сказала Вера.

Но ничего не придумывалось. Все слова казались банальностью, цветы — обычной пошлостью, и от отчаяния сердце болело так, что Денис не понимал, как оно до сих пор не остановилось.

Он вернулся домой. Ольга Николаевна сидела в гостиной и занималась ежевечерним ритуалом — вязала. Подняла голову от рукоделия, посмотрела на Дениса взглядом, в котором не было ничего, кроме разочарования, и сказала:

— Хорошо, что твой отец не дожил до этого дня.

***

Лиза совершенно не помнила, как уснула. Последние ее воспоминания были связаны с тем, как Володя давал ей длинную белую футболку вместо ночнушки, пару полотенец и какой-то халат. Потом она, наверное, переоделась и упала в постель.

Комната ей очень понравилась. Она явно была раньше детской — светлые обои и мебель, персиковые шторы, раскладной диван с рисунком в виде яблочек… Лиза бы спросила у Володи, кто тут раньше жил, но слишком сильно хотела спать, а утром оказалось некогда.

Володя разбудил ее, не трогая — просто позвал и открыл дверь, чтобы она слышала, как он ходит мимо. Лиза поднялась, вышла из комнаты… и застыла, наткнувшись в коридоре на соседа в одних только спортивных штанах.

На голом мускулистом торсе блестели капельки воды, оставшиеся после душа, и пахло мылом и еще чем-то таким… мужским…

Лиза сглотнула собственный страх и сделала шаг назад, в комнату.

— Доброе утро, — сказал Володя спокойно. Он чуть нахмурился, явно заметив ее реакцию, и поменял позу, встав полубоком. — Я тебе половину завтрака оставлю. Ты омлет ешь?

— Я… — она вновь сглотнула. — Не завтракаю…

— Я же говорил — придется, — произнес он совершенно безапелляционно, напомнив Лизе Машу. — Не завтракать вредно. Или хочешь попасть в больницу? У нас в отделении половина больных такая — которые завтракать не любят. У них от этого гастрит, язва, панкреатит и холецистит. Так что придется завтракать, пока здесь живешь.

Удивительное дело, но этот Володин монолог привел Лизу в чувство — страх схлынул. Правда, она все еще не могла пройти мимо мужчины по коридору к ванной — ждала, пока он куда-нибудь уйдет.

— Ладно, я поем.

— То-то же.

Володя скрылся на кухне, и Лиза, выдохнув, шмыгнула в ванную.

Минут через пятнадцать она вышла, неуверенно кутаясь в выданный халат. Он был мужским, и от этого тоже было не по себе.

Володя заканчивал завтракать, а рядом с ним на табуретке сидел…

— Ой.

— А, — мужчина обернулся, хмыкнул, увидев Лизины вытаращенные глаза, — знакомься, это Тутанхамон. Коротко Моня. Он вчера что-то дрых в шкафу, пока вы с Машей тут были, вылез уже когда ты спала. Не бойся, он добрый.

— Да я не боюсь, — Лиза подошла ближе и протянула коту ладонь. Он понюхал ее, а потом ткнулся лбом — как поцеловал. — Просто не ожидала.

Так получилось, что до этого момента Лиза видела сфинксов только на картинках. И никакие фотографии не передавали всю странность этих животных. Голые, с огромными глазами — как кошачьи инопланетяне.

Она села на третью табуретку — рядом с котом, напротив Володи, — и спросила:

— Я что-то вчера не сообразила… Сколько я вам должна за первый месяц?

Он в это время допивал чай, и жидкость в его горле странно булькнула.

— Ничего не должна, — сказал он, поставив чашку на стол. — Считай, что в гостях. Еду только себе покупай, а так живи, пока не надоест. Ну, — он усмехнулся, — или пока моя девушка из Таиланда не вернется. Она программист, там сейчас работает. Но когда-нибудь вернется.

— О-о-о, — протянула Лиза. — Да, конечно, тогда я постараюсь найти другой вариант. Но сейчас все же нехорошо совсем без оплаты…

— Нехорошо, говоришь… Ладно, давай тогда коммуналку пополам. И продукты покупай на мою долю какие-нибудь. Типа конфет. Я люблю конфеты.

— Вы же врач, — удивилась Лиза.

— И что? — Володя поднял брови.

— Ну… они же вредные.