Осколки матриархата

Улов богатый сушат

Застиранных рубах.

И лёд хрустит на лужах,

Как сахар на зубах.

Сугробы – каша с перцем,

Узоры на блине.

Моё томится сердце

На медленном огне.

Фарфоровой посудой

Настойчиво звеню,

Я – фирменное блюдо

Весеннего меню.

***

Пооскалились крыши сосульками –

И с клыков плотоядный сок.

Как из вены, ручьи забулькали

По расхлябанности дорог.

Резкий ветер с тревожным запахом –

Догорела зима дотла.

Гарь и слякоть. С размаху наглухо

Дверью хлопнула… и ушла.

Так хотела коснуться кожи… Но…

Не осмелилась. Не смогла.

Ощущала, почти восторженно –

В сердце с хрустом вошла стрела.

УЛОЧКИ ДЕТСТВА

Тёплый ветер вдоль Зелёной Рощи,*

От Меланжевой* до Обводной*

Простыни крахмальные полощет

И вздымает к небу по одной.

По дорожкам, утонувшим в травах,

Стелит ароматные дымы.

Воробьёв весёлые оравы

Разгоняют утренние сны.

На ветвях беременные почки

Скоро к небу вскинут паруса.

Помню здесь все рытвины, все кочки,

Узнаю собак по голосам.

По ночам тут слышен стук колёсный,

Поездов тревожные гудки –

К нам спешат страстей грядущих вёсны,

Жизнь со смертью наперегонки…

______________________________________________

* Название улиц одного из старых кварталов г. Барнаула

МАРТОВСКОЕ

Сердца стук да перестук трамваев,

Запах дерзкой, молодой беды,

С диким безрассудством самураев

В бой идут влюблённые коты.

По крови, как по ручьям весенним,

Бродит перезрелое вино.

Чья вина, что разомкнулись звенья?

Порвалось. Не сбылось. Не дано.

Но всегда всё главное случалось

Только чудом, только вопреки,

Господи, прошу такую малость –

Каждый день касаться той руки!

Невтерпёж рукам, губам, глазам уж.

Дни и ночи – стрелы с тетивой.

Господи, ну выдай меня замуж!

Выдай меня замуж за НЕГО!

***

Чёрною, синей, лиловой тушью

Город залит и мерцает слепо,

Словно огромной медвежьей тушей

Ночь придавила его проспекты.

Сыро и грязно – куда уж гаже?

Хоть и весна наступила вроде.

Он ведь меня так заметно младше,

Даже подруги глаза отводят.

В спину злословят: «Как мама с сыном!»

Те, кто привык доверять лишь числам,

Только вот чёрно-лилово-синим

Странный союз Кем-то свыше вписан.

Значит, бывает любовь до смерти,

Словно душа в первый раз разделась,

И милосердствует, и многотерпит,

И всепрощает, на всё надеясь…

***

Под тополем на лавочке с тобою

Мы целовались – будто бы взлетали.

Не разорвать и не разлить водою.

Мы прорастали. Мы единым стали.

Плащи надеты и зонты открыты,

И лица закрывают капюшоны.

Лишь тополь раскудрявился умытый

И выглядел законченным пижоном.

Уплыл трамвай со станции конечной,

Черкнув по глади мокрого брезента,

А тополь лузгал семечки беспечно,

Унизив всю торжественность момента.

***

В лужах плещутся автобусы,

Суматошные, как гуси.

Небоскрёбы – гладиолусы

Рвут божественные гусли.

Наполняются томлением

Все ожившие волокна.

Первый хмель вина весеннего

Пьют зарёванные окна.

Раскудрявилися волосы

У чумазых бойких клёнов,

И поют охрипшим голосом

Клёны клёнихам влюблённым.

Без ума, без сна, без просыху,

Слепо щурясь свету белому,

«По воде да яко по суху»

Мы бежим как угорелые.

Поцелуи бестолковые

Жгут обветренные губы.

Промочил кроссовки новые

Заполошный город глупый.

***

Мы с июнем большие товарищи –

Воспеватели каменных плит.

Только там, где души обиталище,

Почему-то болит и болит.

Мы дождались, чтоб волосы длинные

Тополя не откинув от глаз,

Выбивая подушки с перинами,

Белым пухом засыпали нас.

Всё в лицо и в лицо – просто мистика!

И отбиться не можем, ворча…

Так любовь моя белым пушистиком

Между небом и небом – ничья…

***

Жёлтое марево плавит асфальт,

Солнце повисло мячом волейбольным.

Непредсказуемый Оскар Уайльд

Нас напридумывал остро и больно.

Город-аквариум мутной воды

Воды тяжёлые тихо покачивал.

Что же так быстро стал тополь седым?

Что же вы быстро так выросли, мальчики?

Юный июнь – обаятельный плут,

С пьяным вином, и глаза с поволокою.

Словно живые пушинки плывут

Белыми рыбками в небо глубокое…

***

Букет сирени как ребёнок на руках,

В резных кружавчиках сиренево-крахмальных.

Опять весна оставит в дураках,

Пройдя насквозь крамольно и фатально.

Лицо топлю в душистой пене той

И захлебнусь волшебным мигом страстно,

Вослед за Фаустом воскликну я: «Постой,

Остановись, мгновенье, ты – прекрасно!»

Глаз не отнять, затянет полынья

Безжалостной любви и обожанья,

Но лишь сирень умеет исполнять

Своих губителей заветные желанья.

Созвездие соцветий – Божий знак

Нас делает добрее и смиренней.

Один художник Врубель точно знал,

Как выглядит она – Душа Сирени.

***

Небо с землёю пришиты травой –

Пёстрый лоскут и лоскут голубой,

Яркой заплатой наспех прилатан

Солнечный диск с золотой бахромой.

НАЧАЛО ВРЕМЁН

***

Лунный глаз, угольком в копоти,

Не мигая, совсем остыл.

Хоть бы Ты был, Господи!

Господи, хоть бы Ты был!

В небо чёрное-чёрное с проседью,

Будто в ухо Тебе, кричу:

«Верить хочу, Господи,

Верить Тебе хочу!»

Вместе бы нам на погост идти,

Простить бы кровную месть.

Только люби нас, Господи,

Таких, какие есть!

***

За что Ты одарил меня, Господь,

Отметиной особой «благодати»:

Ждать – не дождаться, гнаться – не догнать,

Быть не у дел, не в теме и некстати?

Не в нужном месте и в ненужный час,

Доверчивой, не заслужить доверья,