Осколки хрустальной мечты

– Нет. Мамин муж замечательный мужик. У него самого трое детей, один из которых аутист. Он был рад и мне, и брату. Просто мне захотелось вернуться в Россию. Я скучала по ней, по родному городу, этой квартире.

– По ней я тоже скучала, – призналась Окси. Сидя на плюшевом диване и глядя на стенку с хрусталем, что надарили Алексею Петровичу студенты, она поймала себя на мысли: наконец я оказалась дома… Хотя дома у нее никогда не было!

– Ты нашла своих родителей?

Оксана вздрогнула. Так хорошо все было… И вот нате вам!

– Ты копила деньги, чтобы нанять детектива, который их разыщет.

– Они умерли, – скупо ответила Окси.

– И поэтому ты оказалась в детском доме?

Легче было соврать, поэтому она ответила утвердительно и тут же перевела разговор:

– Какие у тебя планы?

– Хочу бизнесом заняться. У меня есть нужное образование, небольшой опыт в управлении частным предприятием и… – она сделала паузу, которую можно было назвать театральной, – богатый папа!

Последнее заявление произвело впечатление на Окси. Молодец, Лизонька, соображает, что важнее. Кому сдались тут, в России, ее образование и опыт? Если не бабки, то связи, вот что поможет бизнесу…

– Ты его разлюбила? – услышала Окси вопрос и не сразу поняла, о чем или ком речь. Но ей тут же кинули подсказку: – Папу моего?

– С чего ты взяла, что я?..

– Как кошка была в него влюблена, – безапелляционно заявила Лизонька.

– Да, он мне нравился, приятный человек…

– Ха-ха-ха!

– Я к тебе пришла не для того, чтоб ты надо мной насмехалась.

– Надеялась встретиться с моим отцом?

– Нет. С тобой хотела…

– Я же тебе не нравлюсь.

– Петр сказал? – Окси вспомнила их разговор.

– Нет, я чувствовала это. Ты сначала прониклась к деду, потом к папе – к обоим по-разному. А я могла вас соединить.

– Лиз, ты временами была отвратительной и раздражала всех, но мы терпели.

– Дед и папа – ради меня, – а ты из-за них. Понимаю и не осуждаю. Я с тобой тоже некоторое время дружила только потому, что мне нравился Костя.

– Буров?

– Да, твой кореш. Я и на улицу, где ты выступала, выходила только в надежде на то, что он появится. И если это случалось, я была на седьмом небе. А как-то он мне свои перчатки отдал дешевые, все в катышках. Но он снял их с себя, потому что у меня руки замерзли. Я их хранила долгое время, даже в Канаду увезла. Но там мама их выкинула, приняв за мусор. Я так плакала тогда…

– Почему ты мне не рассказывала обо всем этом?

– А ты мне? О своей любви к отцу?

– Это разные вещи.

– На первый взгляд да. Но нет. У всех людей должно быть что-то сокровенное.

– Согласна. Об этом я вчера Косте говорила, но он меня не понял.

– Вы поженились? – вопрос был задан спокойно, но лицо Лизоньки напряглось. Невесть откуда появились носогубные складки, а челюсть выдвинулась. Оксана и не замечала раньше, что у девушки волевой подбородок.

– Мы по-прежнему кореша. Но живем вместе…

И рассказала Лизоньке печальную историю Кости.

– Я хочу помочь ему, – вскричала она.

– Как и я. Но что мы можем сделать?

– Заказать бионические протезы. Сделать операцию на ноге, чтобы он мог нормально ходить. Переселить Костю в квартиру с лучшими условиями.

– Стоп-стоп. Начнем с конца: он не переедет. Ему, как и тебе, дорога квартира деда. Это первое. Второе: он боится наркоза, а без него не исправишь ногу, если это вообще возможно. Третье: в нашей стране такие протезы обычный человек просто так не получит. Костя стоит на очереди, но она не движется. Можно заказать за границей, но это дорого, я узнавала. Пятнадцать тысяч евро за один протез, плюс формирование культи приемной гильзы. А у Кости сложный случай. Одна из рук по плечо ампутирована.

– Я хочу увидеть его, – выпалила Лиза.

– Если канадская медицина не помогла тебе прозреть, то это сможет сделать только сын божий. Но, к сожалению, Иисус умер больше двух тысячелетий назад.

– Дура, – обыденно проговорила Лизонька и направилась в прихожую. Шла она уверенно, потому что знала в квартире каждый закуток. – Я вижу иначе. Ты думаешь, у меня черно перед глазами?

– Нет?

– Есть тени, очертания, пятна…

– То есть ты не совсем слепая?

– Совсем, и с этим ничего не поделаешь, бионических глаз пока не изобрели. Но я улавливаю энергетику и проецирую ее на свой черный экран. Может, это и есть внутреннее зрение, я не знаю.

– И как я тебе? – шутливо спросила Окси, но ей ответили серьезно.

– Не очень. – Лиза села, чтобы обуться. – Ты всегда была оранжевой. Я не понимаю, как этот цвет выглядит, ведь слепая от рождения. Но по описаниям он такой, как ты…

– Кто описывал?

– Дедушка. Он говорил, что оранжевый предупреждает об опасности. Поэтому жилетки работников дорог, вспыхивающий костер, огни опускающихся шлагбаумов такого цвета. Но еще и шляпки подосиновиков, нутро тыквы, шкура мандарина, шерстка лисички, грудь синички.

– Лисы бывают бешеными, а синицы хищными – я, правда, не помню, какой подвид. Но эту тему закроем. Я была оранжевой, как жилетка дорожного рабочего или шляпка подосиновика, а теперь?

– Стала красной.

– Это плохо?

– Я могу ошибаться, но в тебе много гнева.

– Ты ошибаешься.

– Очень хорошо. А теперь поехали к Косте.