Осколки хрустальной мечты

– Нет, конечно. Я ж тебе говорю, ПОРЯДОЧНАЯ! Познакомились, обменялись телефонами, договорились встретиться на днях.

– Куда пойдете?

– На волейбол.

– Почему именно туда?

– Она в юности занималась, разряд имеет.

– Ее не Данаей, случайно, зовут?

– О, ты ее знаешь? – оживился Васек.

– Ага, – хохотнул Матвей. – Играли за одну команду.

– В смысле?

– В коромысле. На транса ты налетел.

Башка криво усмехнулся – решил, что Абрамов над ними прикалывается.

– Я серьезно, Вася. Даная – это Денис. И мы ходили в одну волейбольную секцию.

– Не, такого не может быть. У нее же титьки – во! – Васек снова сложил ладони так, будто два кочана капусты держал у груди.

– Силикон.

– А там что? – Он указал глазами на пах.

– Не могу с точностью сказать, но… Предполагаю, то же, что у тебя.

– Член?

– Операция по полной смене пола очень дорого стоит, так что да, скорее всего, он.

– Капец! – Голованов плюхнулся на стул и загрустил. – Слышал, что в Таиланде их полно, но чтоб у нас…

– У нас не полно, но имеются. Дениска был классным парнем, может, он и девушкой не хуже стал. Я бы на твоем месте так сразу не отвергал новую пассию.

– Иди в жопу!

– Туда придется идти тебе, если… – Видя, что Ваську нисколечко не смешно, Матвей перестал зубоскалить. – Извини. Тему закрываем. Давай о работе. Есть что мне сообщить?

– Походу, убийства связаны, – ответил Васек.

– Что тебя натолкнуло на эту мысль?

– Идентичны места преступлений и орудия убийства.

– Пафосный клуб и ретровечер в умирающем ДК – это разные места.

– Туалет! Он их объединяет… Но больше отвертки. Они одинаковы.

– Обе заточены, я заметил.

– А еще одного размера и диаметра. Цвет рукоятки опять же в обоих случаях розовый. Думаю, их купили сразу несколько, и хорошо, если только две. Иначе мы через пять-шесть дней еще один труп в туалете будем осматривать.

– Надо с криминалистом поговорить, что он скажет.

– Он со мной согласен.

– Так, постой… Ты не был на месте преступления, потому что… – Так и хотелось сказать «клеил телок с пенисами», но Матвей сдержался. – Отдыхал в свой законный выходной. То, что ты уже вник в дело, прекрасно. Но когда ты успел с экспертом его обсудить?

– Забежал в морг сразу, как явился сюда, и только потом к тебе. А все материалы мне скинул начальник на электронку. Кстати, за что он тебя не любит?

– Без понятия. Так что судмедэксперт тебе сказал?

– Обеих жертв умертвили одинаково. Не просто воткнули в шею отвертки с заостренными наконечниками, хотя это тоже было бы показательно. Но точка, куда вонзали острие, идентична. Вот тут есть жилка… – Васек указал на свою шею. – Она бьется, и по ней можно проверить пульс. Если ударить именно сюда, человек истечет кровью, и шансы на спасение у него практически нулевые. Я узнал об этом, когда смотрел один боевик, называется «Пульс»[1].

– Не слышал.

– Он не голливудский и даже не наш – корейский. Так вот, в нем наемных убийц учили быстро расправляться с «объектами» в том числе таким способом. Якобы жертва еще и не страдает, умирая. Но это, скорее всего, вымысел.

– То есть Злату и Николая убили по инструкции, показанной в корейском боевике?

– Ага. И я уже велел нашим компьютерщикам проштудировать аккаунты всех, кто проходил свидетелями по делу Ортман. Любителей корейского кино они вычислят.

– Как и тех, кто заказывал отвертки в интернет-магазине?

– Если человек, собирающийся убить, не дурак, он купит их в обычном и расплатится наличкой, чтоб не наследить… – Васек подпер пухлую румяную щеку кулачком. – Знаешь, что меня поражает? Мы живем в веке технологического прогресса, пусть даже в его начале. И каждый из нас оставляет свой виртуальный след. А все равно люди совершают преступления! Почему? Куда делся инстинкт самосохранения?

– То есть ты уверен, что мы найдем преступника?

– Естественно.

– У нас даже нет подозреваемых.

– Не было, ты хотел сказать. Но после вчерашнего убийства все изменится.

– В ДК нет ни одной камеры, свидетели разбежались. И я не говорю о том, что любой человек с улицы мог зайти в здание, потому что в одном из помещений мед и веники продают до десяти вечера.

– Поэтому мы нырнем в прошлое и будем вести расследование, как герои «Улиц разбитых фонарей» Ларин, Дукалис и Казанова.

Абрамов не расхохотался Голованову в лицо лишь потому, что дверь приоткрылась и в проеме показалось симпатичное женское лицо.

– Здравствуйте, вы следователь?

– Он, – ответил за него Васек.

– Я дочь Николая Гребешкова, Анна, – представилась девушка. – Вы меня не вызывали, но я решила сама приехать, потому что завтра домой.

– А где ваш дом?

– В области, сто двадцать километров от города. Не наездишься.

– Проходите! – проговорил Васек, поднявшись со стула. Уступив даме место, он вышел.

Абрамов принялся ее рассматривать.

На первый взгляд ничего особенного: средний рост и комплекция, русые волосы, невыдающиеся черты лица. Глянешь раз – не запомнишь.