Осколки

Как я мог забыть про такую полезную в хозяйстве штуковину, как Мост? Ведь его вполне можно приспособить для целей труповода! Поэтому, возможно, и велась охота за королевскими отпрысками… Но кем она была начата, вот в чем вопрос. Магичка, встретившая смерть в Россонской долине, не снисходила до общения с трупами, это ясно. Но она могла захватить Рианну и для иных целей, не связанных с некромантией, тем более что принцесса и не могла в то время служить Мостом. А вот Рикаарда, совершенно точно, хотел заполучить кто-то из труповодческой братии. Но не заполучил. Зато приобрел зуб на того, кто помешал это сделать. То есть, на меня. Вот откуда тянется ниточка! Наши пути пересеклись в тот самый миг, когда я убил шадду на проселочной дороге. Но кто мой враг? И враг ли он лично мне?

***

— Ты снова уходишь?

Светлые глазенки Ирм, заглянувшей в дверь, готовы расплакаться.

— Я должен, малышка.

— Не уходи!

Она набралась смелости войти и уцепиться за мой рукав.

— Почему?

— Потому что, когда ты приходишь назад, ты всегда грустный.

— Правда?

Девушка часто-часто закивала, жалобно смотря мне прямо в глаза.

Ох, милая… Неужели, так и есть? Грустный? Ну-ка, вспомним! Тебя я покидал всего дважды, значит, и возвращался столько же. В первый раз… Да, повода для веселья у меня не было, потому что стали известны малоприятные факты из моей… «прошлой жизни». Впору плакать было, а не веселиться. А второй раз? Ну конечно! Поступок Мин, навсегда лишивший нас возможности быть вместе, да ходячие мертвецы — просто обхохочешься! Малышка права: возвращаюсь я грустным. Впрочем, и ухожу не слишком радостным, и в какой-то мере равновесие сохраняется.

— Прости, так получается.

— А по-другому не может получаться? — Доверчивый и невинный вопрос.

— Наверное, может. Но я пока не умею «по-другому». Обещаю научиться! Но и ты кое-что мне пообещай, — щелкаю пальцем по прямому носику, усыпанному веснушками.

— Я пообещаю! — Довольное восклицание, заставляющее меня улыбнуться.

— Сначала узнай, что я прошу. Вдруг тебе не понравится?

— Как это?

— Ну… Вдруг то, чего я хочу, будет тебе неинтересно или неприятно?

Ирм напряженно хмурится, обдумывая мои слова, потом светлеет лицом и победно заявляет:

— Такого не бывает! Ты никого не обижаешь.

— Не будь так уверена, малышка. Впрочем, об обиде речь, и в самом деле, не идет. А попрошу я у тебя вот что…

Я поманил девушку пальцем и раскрыл лежащий на столе альбом.

— Ой! Картинки! Красивые!

— Это не просто картинки. И не слишком-то красивые, — искренне сожалею, разглядывая вместе с Ирм результат своих трудов. — Эти картинки — то, что находится внутри.

— Внутри чего?

— Не чего, а кого. Внутри Шани.

Девушка удивленно посмотрела на кошку, расположившуюся на подушке и величаво вылизывающую заднюю левую лапу.

— Внутри? И как они там помещаются?

— Помещаются, — беспомощно пожимаю плечами. — Но не это главное. Каждая из картинок кое-что означает. Вот эта — мягкая кошачья шерстка. А эта — клыки и когти. Здесь спрятаны ловкость и быстрота, а здесь — острое зрение и чуткий слух. Я везде все подписал, и Лайн’а прочитает, если ты ее попросишь. Но для меня важно, чтобы ты запомнила эти рисунки и то, чем они являются. Я хочу, чтобы ты не расставалась с Шани ни на день: гуляй вместе с ней, спи вместе с ней, смотри, как она охотится и как кушает, как ластится и как нападает. Смотри и представляй, что она — это ты. Сможешь?

— Я буду стараться, — торжественно обещает Ирм. — Но почему мне нужно так делать?

— Я все объясню. Когда вернусь в следующий раз.

— И ты не будешь больше грустить?

— Если мои ожидания оправдаются? Не буду.

— О-жи-да-ния? — Задумчивое повторение. — А кто они такие?

— О, жуткие обманщики, которые вечно не хотят приходить, хотя их зовут изо всех сил!.. Не буду грустить, малышка. Времени на это не найдется.

— Не будешь?

Она и верит, и хочет казаться взрослой, ведь известно, что взрослые — большие любители переспрашивать одно и то же помногу раз.

— Не буду. Только для тебя.

— А для меня?

Ирм смущенно опускает глаза и бочком выбирается из комнаты, оставляя меня наедине с сестрой.

Магрит смотрит на меня без улыбки, но и без недовольства. Грустно-грустно. И я не могу не попытаться прогнать тоскливую пелену из синего взгляда:

— Для вас все, что пожелаете, драгоценная! Хоть луну с неба! А может, все три луны?

Она качает головой, кутаясь в невесомо-кружевное покрывало:

— Не буди беды, пока их сон еще может длиться, Джерон.

— Вы верите в народные приметы?

— Я знаю, что они исполняются. Не каждый раз и не всегда в точности, но от этого их значимость не уменьшается.

— Как пожелаете, — отвешиваю поклон.

Сестра не разговаривала со мной с того самого дня, как я упросил тетушку показать фокус с иглами. Сменила гнев на милость? Пришла отчитать перед расставанием? Неважно. Я вижу ее глаза, слышу колокольчики голоса — чего еще можно просить? Только прощения:

— Я не мог иначе.

— Знаю.

Спокойное и всеобъемлющее. Действительно, знает. Не одобряет, не осуждает. Просто имеет в виду.

— Я ничем не рисковал.

— Ты не рисковал, это верно. А остальные?

— Какое им дело до меня?