Осколки

Ирм угрожающе мявкнула, чем вызвала у кузена широкую улыбку:

– Еще и с норовом? Совсем замечательно! Где же ты ее раздобыл? Не припомню, чтобы в Домах появлялись кошки с таким окрасом…

– Не узнаешь?

Ксо сузил глаза:

– А должен?

Равнодушно зеваю:

– Как хочешь.

Не успеваю завершить новый вдох, как кузен уже оказывается на кровати, совсем рядом, причем Ирм удивлена не меньше меня, потому что перемещение происходит даже не мгновенно, а много быстрее.

Ксаррон, не давая выдохнуть, сдавливает мое горло, прижимая голову к подушке:

– Ты что наделал?!

– Я?

– Это ведь та девочка, верно? Та affie [58]?

– Угадал.

Он потрясенно отшатывается:

– Ты не должен был!

– Она все сделал сама, поверь, нужно было всего лишь заставить Узлы сдвинуться с места.

– Всего лишь…

Ксо недоверчиво косится на большую кошку, а та, осознав, что угрозы от пришельца не возникнет, тянется к лицу кузена, шумно втягивает влажным носом воздух и довольно подставляет подбородок ласке пальцев. Причем отнюдь не моих.

Минуту спустя следует странное признание:

– Я начинаю бояться тебя, Джер.

– Только теперь?

Попытка пошутить проваливается. Ксаррон мрачнеет еще больше, впрочем, не переставая почесывать кошку за ухом.

– Ты понимаешь, что произошло?

– Ничего необычного. Она могла обернуться. Ведь так? У нее было все для этого, кроме…

– Помощи.

– Ну да. И в чем трудность?

Длинный, протяжный вздох:

– Ты слишком быстро усвоил главное.

– Сначала меня ругали за тупость, теперь осуждают за быстроту соображения! Выберите уж что-то одно, ладно?

– Я не осуждаю. Я тревожусь.

– Есть разница?

Ксаррон ласково, но твердо отпихнул кошку в сторону:

– Есть. Если помнишь, я говорил: все вокруг тебя состоит из плоти драконов.

– Я помню. И не забуду никогда.

– Так вот, Джер, нам нет выгоды вмешиваться в то, что не является нашим продолжением. Пробовали, и не раз, но успеха не добились. В изменении себя самих мы не знаем границ, но существа вне Гобелена также наделены способностью меняться. По своей воле, и все же для них правила существуют тоже. Строгие правила. Считалось, что никто, кроме богов, не может действовать совершенно свободно… А что сейчас вижу я?

– Божий промысел?

Снова шучу и снова неудачно: изумрудные глаза сурово темнеют.

– Я вижу воплощение желания. Безумного, неосуществимого, нелепого, опасного и вместе с тем ставшего реальностью. Драконы владеют плотью мира, боги управляют волей населяющих его существ. Ты же… смешал все воедино.

– Ксо, это было совсем нетрудно!

Брови кузена придвинулись друг к другу еще плотнее, разрезая лоб острой складкой морщинки:

– Вот именно. Нетрудно.

– Ксо…

– И об этом скоро узнают. Хоть понимаешь, какие неприятности тебе грозят?

– Честно говоря, не задумывался. А разве грозят?

Ксаррон плавным движением стек с кровати и снова уселся на кресло, только теперь задействовал не спинку, а подлокотник.

– Кое-кто будет сильно недоволен.

– Можешь назвать имена?

– Сам узнаешь, если понадобится. Они не станут скрываться.

– Но в чем причина для недовольства?

– Ты так и не понял?

Честно признаюсь:

– Нет.

Кузен печально качает головой, но снисходит до объяснений:

– Как тебе удалось провести Обращение?

– Да я и не проводил… Просто объяснил, как надлежит действовать.

– Объяснил, как менять Кружева, как двигать Узлы, да? – Речь кузена прерывается коротким ехидным хмыканьем. – Не верю. Она не смогла бы понять. Значит, все происходило несколько иначе. Как?

Не вижу повода лукавить:

– Я показал ей Изнанку.

Гнетуще-молчаливая пауза заканчивается скорбным вопросом:

– И ты считаешь свои действия простыми?

– Да. Потому что…

– Джер!

Окрик Ксаррона заставляет меня зябко вздрогнуть.

– Мало того, что мы не имеем права рассказывать кому-либо о существовании Изнанки, это еще и совершенно бессмысленно, потому что мы не можем никого брать туда с собой. Понимаешь? Не можем. Самое глубокое Единение не позволяет создать настолько крепкую связь.

Пожалуй. Переплетающиеся друг с другом сознания образуют узор, подобный кружевам инея. Одно неосторожное движение, и все старания рассыплются мерцающими крупинками. Ирм в самом деле не могла шагнуть в глубины мироздания. Но тогда…

– Э… Я не уверен, что брал ее именно с собой.

– Как же она смогла увидеть?

– Через меня. В моем взгляде… – На язык просится простое и ужасающе точное сравнение: – Как в зеркале.

Повисла тишина, нарушаемая только причмокиванием кошачьего языка, приводящего в порядок и без того прекрасную шерстяную шубку.

– Хочешь сказать, ты нырнул, отразил Изнанку в себе и вернулся, чтобы…

– Я не возвращался. Я все время и оставался на Изнанке.

Ксаррон на долгую минуту закрыл глаза.

– Ясно. Не рассказывай об этом больше никому, договорились?

В высказанной просьбе не слышалось и тени настойчивости, зато присутствовало доселе не связываемое мной с кузеном чувство. Страх. Но я никак не мог выбрать одну из двух причин, его породивших: либо Ксаррон опасается моих дальнейших безумств, либо… Не меньших глупостей со стороны Драконьих Домов.

– Как скажешь… Кстати! Что с Элроном? Он не пострадал?