Осколки

Эвмен, в отличие от Иеронима, понимал. Было видно, как он побледнел.

«Ты уверен, что ещё твои?»

— Что делает Филипп?

— Сюда идёт. Мы вперёд посланы. Неподалёку заметили ещё всадников. Много. Побоялись к ним сунуться, а тут как раз вас увидели. Там холм, они на нём стоят.

— Это Певкест, — уверенно сказал Эвмен.

— Почему не Антигон? — спросил Иероним, — может, нас уже в клещи взяли?

Стратег не ответил. Молча развернул коня и погнал его в указанном направлении. Гетайры и встреченные воины последовали за ним.

Кардиец не ошибся. На холме действительно обнаружился беглый сатрап Персии со всем своим отрядом. И не один. Здесь же стояли и другие сатрапы, союзники Эвмена. Не все. Сатрап Индии с поля боя не бежал.

— Почему ты покинул строй? — ещё издали рявкнул стратег-автократор.

— Эвмен? — навстречу кардийцу выехал толстяк, облачённый в персидские доспехи, — ты жив?

— Как видишь! Отвечай на вопрос, мерзавец!

— Да плевал я на тебя и твои вопросы! — Певкест смерил взглядом отряд Эвмена и голос его, только что звучавший испуганно, приобрёл высокомерные нотки, — не надо было принимать бой! Говорил же тебе!

— Мы могли победить! — Эвмен потерял привычную невозмутимость.

— А-а! — Певкест махнул рукой, — дураку, что в лоб, что по лбу!

Он смотрел вдаль поверх голов людей стратега, не иначе ожидал увидеть наседающих на пятки всадников Антигона.

— Мы уходим!

— Нет! Остановись, Певкест! Мы ещё можем всё изменить! Мы ещё не разбиты! Сейчас подойдёт Филипп, надо атаковать! Там, впереди, — стратег вытянул руку на север, — Тевтам и Антиген. Аргираспиды разметали фалангу Циклопа!

— Мы уходим! — Поворотил коня Певкест, — надо уносить ноги! Пусть этот придурок сложит тут свою голову, если нашла охота!

Пёстрая лава конных персов хлынула вниз по склону, к реке.

— Отродья шакала! Да чтоб вас дэвы всех пожрали! — заорал им вслед Антенор.

— Что теперь делать? — с дрожью в голосе спросил Иероним.

Эвмен не ответил. Вид у него был затравленный, взгляд метался. Таким Антенор видел стратега впервые.

— Надо тоже отходить… — осторожно предложил кто-то из гетайров.

— Мы ждём Филиппа, — отрезал кардиец.

Однако прежде, чем к холму подошёл Филипп, обнаружилось движение на севере. Это шли аргираспиды, «Серебряные щиты». Старейшие воины Александра, многим из которых уже перевалило за шестьдесят. Как и Эвмен, они всё ещё хранили верность царскому дому и при этом, несмотря на весьма почтенный возраст, оставались самыми боеспособными из македонян.

Несколько часов назад, накануне сражения, когда два войска выстроились друг против друга, аргираспиды потребовали коня для своего посланника. Их командир, Антиген, проехался вдоль фаланги Циклопа. Он громко обвинял и стыдил македонян, за то, что те собрались драться за Одноглазого, а значит против своих отцов и царя, которого «Серебряные щиты» защищают здесь, на краю Ойкумены.

Его слова возымели действие. По фаланге Циклопа прокатился ропот недовольства, а люди кардийца воодушевились.

Когда дело дошло до столкновения пехоты, македоняне Антигона, наёмники и пантобаты[4] не выдержали удара «Серебряных щитов» и побежали.

Центр поля боя остался за аргираспидами. Однако на флангах безраздельно господствовала конница Циклопа. Антигон бросил против «Серебряных щитов» конных лучников Пифона, сатрапа Мидии. Под градом стрел аргираспиды сомкнули ряды и принялись отступать. Спокойно, хладнокровно. Именно это качество — холодная голова — делала их столь грозными бойцами, а вовсе не телесная сила, в коей они, разумеется, проигрывали молодым. А ещё слаженность строя, опыт, копившийся даже не годами — десятилетиями. Не было в тот момент во всей Ойкумене воинов, способных состязаться в выучке с этими людьми.

Варвары попытались вклиниться в синасписм[5] «Серебряных щитов» на флангах, но не преуспели и здесь. Аргираспиды ощетинились копьями со всех сторон. Почти не понеся потерь, они достигли холма, где остановился Эвмен. Сюда же прибыли и персы-пантобаты из его фаланги «мальчиков», созданной ещё Александром. Подошли застрельщики, практически полностью опустошившие запасы дротиков, стрел и ядер для пращей. Погонщики-махауты подвели несколько уцелевших слонов, в основном из числа тех, что приняли бой на правом крыле, где резня вышла не столь жаркой.

Зимняя ночь, наконец, вступила в свои права, и сражение прекратилось само собой. Однако ещё до того, как огненная колесница Гелиоса скрылась за горизонтом, подле Эвмена образовался новый мощный кулак из людей, вовсе не считавших себя побеждёнными. Да, от конницы мало что осталось, но пехота не слишком утомлена сражением и убыток в людях совсем не велик. Антигон штурмовать холм не решился. Правда, главную опасность для стратега-автократора теперь представлял не он.

По рядам во все стороны волнами прокатывались слухи, правдивые и невероятные. Люди делились пережитым, справлялись о судьбе знакомых. Всех мучал один и тот же вопрос:

«Мы победили или проиграли? Что будет дальше?»