Оскал гориллы

– Таким образом, – сказал Мейсон, – вы хотите убедить Высокий Суд в том, что для вас было совершенно естественно оглядываться и смотреть, что там происходит, когда вы покидали такого рода место происшествия, в то время как в случае с моей подзащитной и со мной это было свидетельством бегства.

– Об этом свидетельствовало ваше поведение.

– Что именно?

– Я уже все описал.

Мейсон поднял левую руку и отогнул указательный палец.

– Первое, – сказал он, – вы заявили, что мы шли быстро. Второе: вы сказали, что мы все время оглядывались. Ну, что еще мы делали подозрительного?

– Это все. Этого достаточно.

– Отлично, – сказал Мейсон. – Когда вы уезжали оттуда, вы ехали быстро, не так ли?

– Это совсем другое дело.

– Быстро или нет?

– Да.

– И при этом, – добавил Мейсон, – вы неоднократно оглядывались назад, не так ли?

– Да.

– Вы уверены в этом?

– Да.

– Вы теперь определенно вспомнили, что оглядывались?

– Да.

– Но вы ведь не помнили этого наверняка, когда в первый раз давали показания под присягой?

– Ну, конечно, помнил.

– Следовательно, – сказал Мейсон, – вы пытались это скрыть.

– Я заметил ловушку, которую вы мне устраиваете. Я не настолько глуп.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон, – я просто хотел, чтобы Суду стала ясна ваша позиция. У меня все.

Гамильтон Бергер коротко посовещался со своим заместителем, блестящим молодым юристом по имени Гинзберг, выигравшим за последние несколько месяцев целый ряд ярких процессов и в результате назначенным заместителем прокурора.

Присутствие на процессе самого Гамильтона Бергера, консультировавшего своего заместителя, говорило о том, что Мейсона считают опасным противником.

После короткого совещания шепотом Гинзберг вызвал надзирательницу тюрьмы.

Надзирательница показала под присягой, что обвиняемая Джозефина Кемптон поступила к ней в женский корпус тюрьмы, что она забрала у Джозефины Кемптон ее одежду и выдала ей взамен казенную форму, а одежду передала Филиппу Гротону, полицейскому эксперту и токсикологу.

– Теперь такой вопрос, – обратился к ней Гинзберг. – Осматривали ли вы тело обвиняемой?

– Осмотрела. Да, сэр. Она разделась донага и приняла душ. Я обследовала каждый дюйм ее тела.

– Что вы искали?

– Царапины, порезы, синяки или иные следы насилия.

– Удалось ли вам их обнаружить?

– Мистер Гинзберг, на коже у нее не было абсолютно никаких повреждений.

– Могу я спросить, для чего был нужен такой осмотр? – вмешался Джеймс Этна.

– А вы слушайте и поймете, для чего он был нужен, – воинственно заявил Гинзберг.

– Господа! – воскликнул судья Манди. – Давайте соблюдать приличия. Защита хочет заявить протест?

– Я просто хотел сберечь время! – сердито воскликнул Этна. – Но, принимая во внимание обстоятельства, я протестую по той причине, что все это некомпетентно, несущественно и не относится к делу.

– Мы полагаем, Ваша Честь, увязать это, – сказал Гинзберг, – с показаниями следующего свидетеля.

– Хорошо, продолжайте.

– Это все. Можете задавать вопросы.

Мейсон обратился к Этне:

– Спрашивайте вы, Джим.

– С какой целью вы забрали у нее одежду? – спросил Этна свидетельницу.

– Меня так проинструктировали.

– Вы знали о том, что до тех пор, пока ей не было предъявлено официальное обвинение, вы могли лишь задержать ее в качестве...

– Я выполняла инструкции, – сказала надзирательница. – Для того я там и нахожусь. Если вы считаете, что был нарушен закон, обращайтесь по этому поводу к окружному прокурору.

– Вы хотите сказать, что получили инструкции от окружного прокурора?

– Да. Из его офиса.

– И что стало с одеждой, которую вы забрали у нее и передали Филиппу Гротону?

– Если вы подождете, пока мы вызовем следующего свидетеля, вы получите ответ на ваш вопрос, – сказал Гинзберг.

– Очень хорошо, – согласился Этна, – у меня все.

– Вызовите Филиппа Гротона, – произнес Гинзберг.

Филипп Гротон, высокий, худой, ученого вида субъект, с выступающими скулами и в очках с такими толстыми линзами, отражавшими свет, что временами вы могли видеть только бледное лицо с двумя сверкающими овалами вместо глаз, занял место свидетеля и представился экспертом в области токсикологии, химии и специальных исследований.

– Вы получили определенные предметы одежды от надзирательницы, только что дававшей показания? – спросил Гамильтон Бергер.

– Получил. Да, сэр.

– Вы обследовали эти предметы одежды?

– Да, сэр.

– Удалось ли вам обнаружить что-нибудь необычное на этих предметах одежды?

– Да, сэр.

– Что вы обнаружили?

– Человеческую кровь.

– У вас с собой эти предметы одежды?

– С собой. Да, сэр.

– Я прошу, чтобы они были предъявлены в качестве вещественного доказательства.

– Не возражаю, – сказал Мейсон.

Вещи были продемонстрированы в качестве вещественного доказательства.

– Задавайте вопросы свидетелю, – сказал Гамильтон Бергер.

– Вы утверждаете, что на вещах человеческая кровь? – спросил Мейсон.

– Да, сэр.

– Как вы это определили?

– Я проверил тест и получил специфическую реакцию.