Мы находились уже в полном благодушии, все текущие проблемы борьбы с деклассированными и войны в Азур-Хабире были разложены по полочкам, достоинства присутствующих дам внимательно рассмотрены. Я даже, дивясь своей раскованности, успел потанцевать с молодящейся брюнеткой. Интересное, надо признаться, ощущение, танцевать с женщиной, одетой в световое платье. Разомлев, я решил, что полностью одобряю нынешнюю моду.
Моя брюнетка подхватила сумочку-ассистента и направилась было к выходу, но вдруг завизжала как заклинивший пищеподатчик:
– Уйзилок! Мой уйзилок! Его украли!
Присутствующие остолбенели, будто пригвожденные воплем к табуретам. Двери моментально заблокировались до прилета полиции, вспыхнуло полное освещение. Надо сказать, было отчего заволноваться. Дурацкое украшение - уйзилок - цепляющееся к бедру или плечу, введенное в моду певицей Уйзилой Ахомей, и от нее же получившее название, делалось из венерианской водяной яшмы и по стоимости сравнивалось с последними моделями гоночных флайеров индивидуальной сборки.
Торн вопросительно взглянул на меня, я недоумевающе пожал плечами. В общем-то, ничего особенно неприятного не происходило: полиция быстренько просканирует присутствующих, обнаружит вора. Остальным ничего не грозит. Но тут словно что-то дернуло меня за руку. Будто невзначай прислонившись к девчонке у стойки, завороженно пялившейся на пострадавшую, я легким движением расстегнул на ней ожерелье светового платья.
Вот это да! Под платьем девчонка не носила ничего. Что неудивительно с такой фигурой. Оставшись на всеобщем обозрении в натуральном виде, она пронзительно завопила, разом перекрыв и крик ограбленной, и сирену подлетающего полицейского флайера.
Внимание окружающих переключилось на оставшуюся без платья девицу. На лицах завсегдатаев "У Бочки" явственно читалось истинное удовольствие. Еще бы - ограбление, да еще такой казус - и все бесплатно.
Я благоразумно двинулся в глубину помещения, к бару, когда вдруг неловко споткнулся об ножку табурета (хозяева ресторанчика предпочитали старинную жестко сформированную мебель) и, падая, влетел в автоматически разъехавшуюся передо мной дверь служебного помещения.
Надо мной возвышалась поверхность стола. Болел расшибленный локоть. Кряхтя, я начал было выползать наружу, но тут соседнее помещение наполнилось топотом прибывших полицейских и отрывисто бросаемыми командами. Женщины, наконец, перестали орать. Прямо перед моим лицом в дверях показались черные полицейские ботинки. Блюститель закона окинул взглядом помещение и, не заметив меня под столом, заблокировал дверь, окончательно захлопывая ловушку.
Я медленно разогнулся. Это оказалась кухня, совершенно безлюдная, поскольку весь персонал сбежался на крик. Вдоль стен блестящими рядами выстроились - вот это да! - наши пищевые генераторы. И за те же водоросли они дерут такие кредиты! Никогда больше не приду сюда обедать.
За автоматами обнаружилась дверь, выведшая меня к грузовым лифтам, а оттуда - на улицу в задней части ресторанчика. Возле дверей "У Бочки" толпилась кучка зевак, к которым присоединился и я. Ограбленную брюнетку, весьма растрепанную и расстроенную, усадил в такси седовласый представительный мужчина, а полиция, выстроив силовой коридор, вывела из дверей... Торна Горвардского. Что же такого сделал бедняга, неужто в самом деле стащил сокровище? Как, интересно, это ему удалось?
Глядя на помятых посетителей, на нетвердых ногах выбирающихся из ресторанчика, я припомнил все, что читал о процедуре внешнего сканирования, и мысленно поблагодарил свою удачу, машинально поглаживая в кармане нечто проволочно тонкое с гладкими, теплыми на ощупь шариками.