Ошибка в суждении (СИ)

С нового месяца мне был выдан новенький проездной, и я без проблем доехал обратно. К этому времени многие уже вернулись назад, помогая на кухне или приводя порядок в крыле. Я даже еще не успел раздеться, как на меня набросилась воспитательница.

- Яковлева!!!

- Да Сатана? - в хорошем расположении духа решил я поёрничать, но мою шутку не оценили, и я получил папкой затрещину по мягкому месту. Наверное, это единственное место, куда позволяла себе нас лупить Ольга Николаевна.

- Почему так долго?! Марш на кухню, помогать девочкам.

- Так точно! - отсалютовал я, уворачиваясь от очередного шлепка.

- Ну чертовка, память отшибло, а причуды все те же.

“Хорошая женщина!” - переодеваясь уже в комнате, подумал я, потирая попу руками.

- И как тебе в школе? - сидя с зеркальцем на кровати, хмуро разглядывала свое отражение Катя.

- Класс расформировали, - автоматом выложил я, - теперь я в другом.

- Приметила кого-нибудь?

- Мне не до этого! - попытался я уйти от ответа.

- Дура! - не сдержалась подруга. Так и останешься девкой до старости лет!

Мне ее слова не понравились. В моем понимании девушка должна дарить свет и тепло своему избранному, и я попытался эту мысль до нее донести.

- Разве это так плохо, оставаться чистой пока не найдешь кого по-настоящему полюбишь?

- Уу как все запущено, - посмотрела она на меня, оторвавшись от зеркала. - Видать серьезно ты головой стукнулась.

Я хотел возразить, так как эта мелкая пигалица начала меня доставать. По факту я старше ее на пять лет, а она меня жизни учить собралась. Однако ничего сказать не успел, так как Катерина настроилась решительно.

- Ты что, думаешь я не знаю как ты там в душе у себя между ног ковыряешь? - нахально, чуть не шипя, заявила она. - И не надо на меня так смотреть, ты не одна здесь такая. Пока мальчишки в войнушку играют, наше тело другого желает, так что это естественно и нормально. У нас, девочек, половое созревание начинается с 7 лет, если ты не знала, в крайнем случае - в 13. А у мальчишек только после 10, а то и после 15 начаться может! - гордо задрав подбородок, провела для меня краткий курс взросления девушки, подруга.

- А ты откуда знаешь? - удивился я, ее богатым познаниям в столь юношеском возрасте.

- Не твое дело! Но послушай совета, не трать время напрасно и найди себе кого поприличней. Пальцами много не навоюешь. Девочка ты у нас вкусная, наверняка кто-нибудь уже и подкатывал.

- Не слушай ее Настька, - вмешалась в разговор Люда, тряся своими дынями у меня перед носом.

Девчонки вообще не стеснялись передо мной раздеваться, щеголяя в трусах, это я до сих пор их стеснялся, хотя в этом не было смысла. Я нравился себе на все сто. Возможно поэтому, а также отсутствие в будущем-прошлом у меня девушки, руки сами тянулись к запретному плоду, изучая его досконально.

- Еще одна недотрога… - фыркнула Катька.

- А сама то… - огрызнулась на нее Люда.

- В отличие от вас малолетки, у меня уже парень есть, и ему скоро будет семнадцать.

Перепалка обретала опасный характер, и мне стоило это все прекратить.

- Катя, все! Мы поняли.

- Ни хрена вы не поняли!

- Все все, - тоже уставшая слушать взбешенную фурию, поспешила согласиться Людмила. - Будем искать красивых и умных…

- Да причем здесь умные и красивые? - вставила Катя. - Главное чтобы деньги водились!

- А если пузатый?! - с детской непринужденностью спросила Людмила.

- Дура ты! Главное чтобы кошелек был пузатый, остальное неважно. Что у тебя есть своего? А я скажу! Ничего! Сменное белье и то общее. У нас с вами ничего нет кроме молодости, а товар это скоропортящийся, так что самое время начать пользоваться им сейчас.

Я ничего не ответил, и не хотел. В чем-то она была права, но выставлять себя как товар было мне отвратительно.

“Неужели все девушки думают так?”

Переодевшись, я поспешил на кухню, где уже трудились другие девчонки, чистя и нарезая гору овощей к ужину. Там я провозился пару часов. Затем был сам ужин, мойка посуды и в душ; смывать дежурную грязь, где как всегда задержался.

Я стоял в душе, и в который раз разглядывал девичье тело - свое тело, дожидаясь, когда останусь один. А когда звуки стихли, мои руки сами заструились по телу, пробуждая необычное чувство.