Ошибка в объекте

— Коля, что случилось? — спросила Надя. — Ты можешь сказать?

— А что случилось? Ничего! — Он попытался игриво передернуть плечами, но не получилось. — Я просто предлагаю тебе на выбор, куда можно поехать…

— Значит, куда угодно, только туда, где нас нет… Да? Удачу ищешь?

— Что ты, Надя! — неожиданно искренне проговорил он. — Теперь я бегу от нее… Теперь за мной такая удача гонится… Не только на Сахалин, на Командорские острова уплывешь.

— Зачем ты приехал? — спросила Надя опустошенно. — Зачем ты приехал, Коля?

— Не знаю. Не мог не приехать… Не мог, понимаешь? Не мог. И без тебя не могу.

— Оставайся.

— Поехали на Север, Надя? Поехали! Ну хочешь, на колени встану, — он бухнулся на коврик, но опять не смог сдержать дурашливого тона.

— Передавай привет Костомахе, — руки ее невольно гладили, перебирали его волосы. — Скажи, я его помню…

— Спасибо, — отвечал Николай, не поднимая головы. — Обязательно передам.

— И Бреку кланяйся.

— Поклонюсь. Ему будет приятно.

— Скажи, что я всегда восхищалась его способностью, будучи полным ничтожеством, изображать себя невесть кем.

— Передам… А я пацана нашего видел два дня назад…

— Где? — Она попыталась заглянуть ему в глаза. — В деревне? Ну как он? Вырос, правда?

— Затюканный какой-то…

— Тебе показалось. Он отвык от тебя. А вообще веселый… В тебя. Как он? Вы поговорили?

— Так, — Николай покрутил в воздухе растопыренной ладонью. — По соседям шатается… У тех праздник, у тех кабана зарезали… Растет парнишка, — он поднялся, отряхнул джинсы, сел за стол.

— Чего же ты меня домой не зовешь, во Львов?

— А поехала бы?

— Нет. Незачем это. Все начнется сначала.

— Мне пора уходить? — спросил Николай, заметив, что Надя взглянула на часы.

— Сиди, — она передернула плечами. — Девочки скоро со смены вернутся.

— Тогда пора. Проводишь?

На улице уже стемнело, моросил дождь. Надя отчужденно взяла Николая под руку, и они медленно пошли в сторону светящегося проспекта.

— Может, в ресторан сходим? — предложил Николай.

— Зачем?

— А так… Поужинаем, посидим… Все-таки свет, музыка, люди… Общение.

— Какое там общение! Пьют, судачат и при этом делают вид, что счастливы, довольны собой, жизнью!.. Нет, не хочу! Где-то в темноте звучали голоса, приглушенные туманом и дождем, слышался смех, из открытой форточки неслась музыка… Они остановились, повернулись друг к другу. Понимали — прощание. Тот день, когда Надя, подхватив сына, убежала на вокзал, уехала, тот день не был последним, потому что ничего не было сказано, а теперь все ясно, теперь — прощание.

Подняв голову, Надя вдруг заметила, что Николай напряженно всматривается куда-то в темноту.

— Что там? — спросила она.

— Кто-то стоит… Видишь? У ствола… Слева от скамейки, видишь?

— Ну и пусть стоит, — она даже не посмотрела в ту сторону. — Пошли обратно… Проводишь меня до общежития.

— Пошли, — охотно согласился он и, обернувшись несколько раз, с облегчением повел ее в противоположную сторону.

— Какой-то ты не такой, — озадаченно проговорила Надя. — Что-то с тобой случилось… Не пойму вот только, что именно…

— А какой я? — спросил он настороженно.

— Даже не знаю, как сказать… Будто сдался.

— Ну, до этого еще далеко! — произнес он преувеличенно бодро, и она убедилась, что права. — Пока, — сказал он и, подмигнув, решительно направился в сторону проспекта. А едва дойдя до угла, вдруг повернул назад, подбежал к ней и умоляюще, будто просил о спасении, прошептал: — Поехали на Сахалин! Надя! Поехали!

— Завтра поговорим, — ответила она. — Хорошо? Ведь ты не забудешь до утра, куда собирался ехать?

Он обнял Надю, прижал к груди и замер на какое-то время. Потом вдруг резко отстранил ее, оторвал от себя и быстро пошел прочь. Зайдя за деревья, оглянулся — Надя стояла все там же, где они расстались. Вот она медленно пошла в сторону общежития, села на скамейку. Николай стоял в кустах и долго-долго смотрел, пока Надю кто-то не окликнул. Она неохотно поднялась и пошла к подъезду.

* * *

Идти ему было недалеко, он даже не стал дожидаться автобуса. Пересек опустевший проспект, свернул в маленькую улочку и через десять минут был у дома Сухова. Николай умышленно громыхнул калиткой, чтобы залаяла собака. Расчет оказался правильным — в свете открытой двери показался Сухов.

— Здравствуй, Женя! — Николай вышел из темноты.

— Ты?! Откуда?! — задохнулся Сухов.

— Ваши дома?

— Отец спит, жена поехала в деревню, завтра будет…

— Я переночую, — Николай вошел и закрыл за собой дверь. — Ты не против?

— Что ты… Конечно… Я сейчас, — засуетился Сухов, мучительно стараясь сообразить, как ему быть, что делать, как вести себя с Николаем, зачем тот пришел, рассказать ли ему о своей явке, о следствии…

— Ну что там, все спокойно? — спросил Николай.

— Да, вроде…

— Ну и лады. А ты, дурочка, боялась, — он засмеялся. — Спать хочу — спасу нет. Валюсь с ног.

— Есть будешь?

— Нет, не хочется. Но выпил бы…

— Сейчас… — Сухов на цыпочках сходил в комнату, потоптался там и принес бутылку мутной самогонки. — Жена из деревни привезла, — пояснил он.