Ошибка в объекте

— Ладно, — повторил Демин. — Пусть так. Хозяйка так хозяйка. Я не против. Будем заканчивать. Подписываем протоколы, собираем манатки, опечатываем жилплощадь и отбываем. А вас я попрошу вот о чем, — Демин повернулся к жильцам, — если сегодня кто будет Селиванову по телефону спрашивать, отвечайте, что ее нету. Нету, и все тут. И весь разговор. Пусть думают, что хотят. Такая к вам просьба. Завтра скрывать будет сложно, да и ни к чему, наверное, да и нехорошо… А сегодняшний день попытаемся использовать.

Он оглянулся в последний раз, словно проверяя, не забыл ли чего, и вдруг взгляд его упал на новенький, с блестящими медными пряжками портфель — явно чужой в этом полутемном коридоре, — на пыльном полу, между старой кухонной тумбочкой и продавленным креслом. Демин поднял его, внимательно осмотрел.

— Чей это? — спросил он, уже догадываясь об ответе.

— Наташин, — ответил Анатолий. — Она часто оставляла его в коридоре. А утром брала и сразу в институт.

Демин, не говоря ни слова, внес портфель в комнату Селивановой и вытряхнул на диван. Из него высыпались тетради, конспекты, зеркальце, косметическая сумочка, несколько шариковых ручек. Раскрыв одну из книг, Демин увидел, что это не учебник.

— Ну да, конечно, — сказал он. — Иначе и быть не могло. Только Набоков. Что еще может читать девушка, у которой на столе виски, а в шкафу пара дубленок!

— Ты чего ворчишь, Валя? — спросил участковый.

— Набокова читала девушка Наташа. «Лолиту». Понял?

— Ну и что?

— Ничего. Просто было бы странно найти в ее портфеле что-нибудь другое.

— Ты против Набокова?

— Я за Набокова. Знаешь, сколько просят спекулянты за этот томик? — Демин взял книгу за уголок и потряс ее в воздухе, словно бы для того, чтобы участковый мог определить ее стоимость. — Сто рублей за книгу.

— Но, может быть, это не ее книга, не исключено, что она взяла ее у кого-то почитать?

— Да какое это имеет значение?! Ты видишь, что в этой комнате все вещи от виски до сапог поют в один голос? И мне не нравится этот голос. Он напоминает мне голос той дамы, которая звонила недавно.

В этот момент из книги, которую держал Демин, выпал небольшой синий листок бумаги и, раскачиваясь из стороны в сторону, упал на пол. Демин поднял его, внимательно осмотрел, и его хмурое лицо осветилось чуть ли не счастливой улыбкой.

— Ну вот, — сказал он, — и эта бумажка тянет все тем же сипловатым голосом. Лира. Самая настоящая итальянская лира, которую гражданка Селиванова использовала в качестве книжной закладки. Правда, стоит она пятак, не больше. Но это ерунда… Меня настораживает странный хор вещей, предметов, ночных телефонных звонков, непонятных поручений… Верно, Толя? — подмигнул Демин младшему Пересолову. — Уж поскольку я освободил тебя сегодня от работы… Ты не против, если мы немного покатаемся?

— Да нет… Можно, — он оглянулся, посмотрел на Василия, но тот молчал с каменным лицом, как бы сняв с себя всякую ответственность за брата.

— Тогда одевайся. Поехали! А снег, снег-то валит… Эх, Наташа, такого снега лишить себя, такой погоды! Зачем так торопиться? Не понимаю.

6

И опять машина мчалась по заснеженным улицам, с торопливым пощелкиванием неутомимо работали «дворники», сгребая с ветрового стекла мокрое месиво, чертыхался водитель, глядя, как скользят на переходах прохожие, как шарахаются они в сторону, увидев возникшую рядом машину, и молчал, вжавшись в сиденье, Демин, сонно поглядывая на дорогу, на размытые контуры домов, на тусклые, словно плавающие в снегу огни светофоров.

— А этот… Григорий Сергеевич, звонил Селивановой? — спросил вдруг Демин.

— При мне нет, — ответил Анатолий. — Вы хотите зайти сейчас к нему?

— Нет. И тебе не стоит. Уточним номер дома, квартиру, фамилию. И отчалим восвояси. Не готов я с твоим приятелем всерьез поговорить. Вот поработаю над собой, подготовлюсь…

— А, черт! — воскликнул водитель, выравнивая машину. — Заносит.

— Не торопись, Володя… Успеем. Уж теперь-то мы должны успеть. Насколько я понимаю, Григорий Сергеевич не из тех, кто выбрасывается из окон, а, Толя?

— Нет, он не выбросится.

— А других? Выбросит?

— Мешать, во всяком случае, не станет.

— Представляешь, Толя, живут среди нас некие существа, тоже по две ноги имеют, голову в верхней части туловища, разговаривают по-нашему, нас понимают, может быть, даже лучше, чем мы сами себя понимаем… Со стороны посмотришь — вроде люди как люди… Ан нет. Я не говорю в том смысле, что они плохие люди, они вообще не люди. Они только притворяются, прикидываются, иногда очень долго и весьма успешно.

— Что-то, Валя, я смотрю, ты в философию ударился, — усмехнулся водитель.