Надя
Она решилась. В конце концов, идти ей было уже некуда и защищать ее – некому. Он ей не нравился, этот политик. Она ему не доверяла. Но, прощаясь с ней тогда, в «Макдоналдсе», он произнес верную фразу:
– Нам надо объединяться в прайд, моя дикая кошечка, чтобы самим вычислить охотника. Две головы лучше одной. – И добавил, поиграв ключами от спортивного «БМВ», призывно пикнувшего совсем рядом: – А потом, когда с этой историей будет покончено, можем и на свидание сходить.
– Еще чего! – ответила, поведя плечом, Надя. Ее чуть-чуть отпустило. То ли гамбургер помог, то ли просто осознание того, что она не одна. – Не рассчитывайте на свидание, и еще, на будущее, я вам не «дикая кошечка».
– Ты – девушка с двойным дном, и я – парень непростой, – усмехнулся он. – Мне уже пора обзаводиться семьей, политик-холостяк вряд ли сможет со знанием дела говорить о вечных ценностях вроде крепкой семьи и воспитания детей. А ты как-никак дочь профессора, и что ты там заканчиваешь сейчас в своем МГУ? Экономику? Вот и славно. Представь, как мы будем отлично смотреться на общих снимках. – Он приобнял ее, и они на секунду отразились в зеркалах забегаловки. Надя против воли загляделась: да, их красота, помноженная на два, производила убойное впечатление. Но главный аргумент он добавил, уже галантно распахивая перед ней дверь: – Рядом со мной тебе не нужно будет притворяться, радость моя. А это, согласись, огромный плюс в семейной жизни.
Да. Это было большим плюсом. Она так устала притворяться: сначала перед мамой, потом перед папой и старшей сестрой. Папой, который с раннего детства вглядывался в нее так, будто она была мушкой-дрозофилой, навеки застрявшей на стекле его микроскопа. Всматривался сначала с восторгом, потом – со все возрастающим ужасом. В какой момент он все понял? Возможно, когда увидел ту девицу, из женской хоккейной команды, которой Надя «случайно» перерезала сухожилие. Ей нужно было войти в основной состав: не то чтобы прямо необходимо, но хотелось. Возможно, этот лощеный тип в дорогом костюме прав – в России жизнь больше улыбается чиновникам, а не бизнесменам. Она поразмыслит о его предложении, но потом. «Сначала надо банально спасти свою шкуру», – думала Надя, подъезжая к высотному дому, где жил Сергей Веселов. Ничего вызывающего – качественная планировка, панорамный вид, подземный гараж, крепкий консьерж.
– Меня зовут Надежда Шварц, – представилась она. – Я к господину Веселову.
– Проходите, – кивнул охранник.
Надя взлетела на бесшумном лифте на последний этаж. Квартира на лестничной прощадке была всего одна. Надя хмыкнула: недурно для двадцати-то с небольшим лет. К парню определенно стоит присмотреться поближе. Дверь не заперта – похоже, охранник уже позвонил, предупредил о ее приходе. Играла тихая джазовая музыка. Через приоткрытую дверь в просторной прихожей был виден низкий столик, на нем – запотевшее ведерко с шампанским. «Что он там себе напридумывал? – нахмурилась Надя. – Хочет заодно к спасению уложить меня к себе в постель?»
И решительно прошла в гостиную. Никого. В прятки вздумал играть? Все более раздражаясь, Надя пересекла огромную, в холодных тонах гостиную, чтобы оказаться в столовой с одной яркой, красной стеной и распахнутой дверью в красную же ультра-современную кухню. Именно оттуда, из кухни, она услышала сквозь вязь джазовых аккордов тихий журчащий звук. И пошла на него – через арку в коридор, где дубовые двери вели – куда? Надя, продолжая хмуриться, толкнула первую:
– Сергей?