Ошибка резидента. Роман

- Одной поездкой Брокмана дело может и не ограничиться. Кутепов на допросе, например, заявил, что ему велели подготовить подруг к встрече с каким-то племянником. Наверное, имелся в виду Брокман. Мамочка Галины Нестеровой тоже оскоромилась - ей дорогой перстень Кутепов продал за бесценок.

- У Брокмана, считаете, других задач нет?

- Мы не все знаем, Петр Иванович, - ответил Марков совершенно теми же словами, которые произнес однажды в разговоре с Павлом. - Пока не все. - Он посмотрел на часы. - Но буквально в эти самые минуты выяснится одно дело… Появился ходок из-за рубежа.

- К Брокману?

- Да. Но разрешите, Петр Иванович, покончить сначала с тем, что уже есть. Сейчас мы покажем вам, к кому обратился Брокман, когда остался без «Спидолы».

Павел успел освоиться с проектором и теперь исполнял обязанности киномеханика хорошо.

На экране возникла площадь Маяковского. Затем в кадр вошла Линда Николаевна. Она набирает номер в будке телефона-автомата. Идет по Первой Брестской. Достает из сумочки сигаретную коробку, роняет ее на землю посреди пустыря. А вот и автомобиль с дипломатическим номером. Мужчина приятной наружности с таксой на руках поднимается из-за руля, гуляет с таксой по пустырю, наклоняется, подбирает коробочку. И уезжает.

- Старый лис, - сказал Марков. - Сотрудник известного вам посольства.

- Знаете его? - спросил Лукин.

- В шестьдесят шестом работал в Чехословакии, потом недолго в Польше, потом куда-то исчез, а с шестьдесят девятого - в Москве.

- У нас за ним что-нибудь числится?

- Одна нитка определенно к нему вела, да оборвалась. Это еще два года назад было. Косвенных данных уже порядочно набралось. Но он осторожный. Тут вот впервые попался. Скорей всего Брокман передал ему микропленку с нестеровскими формулами… Посмотрим дальше.

На экране - вход в почтовое отделение N 67. Появляется Линда Николаевна.

- До этого она звонила по тому же телефону. Вероятно, тут Брокман работает уже по пожарному варианту - «Спидолы»-то нет. Стачевская получила открытку. А тридцатого июня сама отправила открытку. Ей писал некто Воробьев, и она послала открытку Воробьеву.

- Это и есть ходок к Брокману?

- Да. Приехал с туристской группой. С ним работает майор Семенов - земляк Кутепова. - Марков опять посмотрел на часы.

- Воробьева задержали? - спросил Лукин.

- Да.

- Пугаете вы их, Владимир Гаврилович.

- Ничего. Все обставлено незатейливо, но правдоподобно. Сказано, что похож на разыскиваемого рецидивиста. А паспорт оказался с изъяном. Судя по открыткам, тут какое-то спешное дело. Группа Воробьева послезавтра улетает. Значит, сегодня он открытку получил, а само дело назначено на завтра. У Брокмана связи нет, до него не успеет дойти.

В кабинет вошел секретарь генерала.

- Владимир Гаврилович, вас спрашивает майор Семенов, - обратился он к Маркову. - Говорит, что вы велели звонить, если срочно.

Марков взял трубку белого аппарата.

- Семенов? Слушаю вас… Где вы?… Везите сюда. - И, закончив разговор, Марков сказал генералу: - Сейчас Семенов привезет Воробьева. Мы с ним потолкуем у меня, а потом я вам доложу. Там что-то непростое.

- Хорошо, - сказал Лукин. - Жду вас.

Воробьев, который в группе по своему иностранному паспорту значился как Блиндер, ни в чем не стал запираться. Семенов рассказал, что Воробьев сделался податливым с того мгновения, когда из его чемодана извлекли четыре разноцветных длинных тюбика, в каких продается зубная паста. Надписи на них были немецкие и действительно сообщали, что тюбики содержат зубную пасту. Семенов хотел отвернуть колпачок на одном и выдавить для пробы себе на ладонь его содержимое. Тюбики оказались запаянными, но Воробьев закричал так, словно его пырнули ножом. Несколько раз повторил: «Нельзя! Нельзя!» - и заявил: пусть его отвезут к ответственному работнику КГБ, он все расскажет.

И вот он сидит перед Марковым. А на столе между ними четыре разноцветных тюбика.

- Почему вы так перепугались? - спросил Марков.

- Мне строго приказано: ни при каких обстоятельствах они не должны быть вскрыты.

- А что в них, по-вашему?

- Не знаю.

Марков вызвал помощника. Тюбики отправили в химическую лабораторию.

- Кому вы это привезли? - спросил Марков у Воробьева.

- Я должен встретиться с женщиной, ее зовут Линда Николаевна.

- Где? Когда?

- Завтра в час дня на сквере у памятника Пушкину.

- Вы писали ей открытку?

- Нет. Только получил от нее.

- Знакомы?

- Нет.

- Она сама должна к вам подойти?

- Да. У меня должен быть коричневый плащ.

- И что же, вы должны отдать тюбики ей?

- Нет. Она должна сказать: «Поедемте ко мне домой» - и привезти к человеку, которому это послано. Мне приказано отдать только ему, из рук в руки.

- И все?

- Говорили, что он может тоже что-нибудь мне передать.

- А вы его знаете?

- Нет.

- Как его фамилия?

- Никитин.

- Как фамилия вашего шефа?

- Самого главного? - спросил Воробьев.

- Да.

- Не знаю. Я там недавно. Между собой его зовут Манк - по-английски значит Монах.

- А тот, кому предназначены тюбики, знает вас?

- Не могу ничего сказать.

Марков поднял телефонную трубку, набрал номер.