Ошибка Пустыни

– Кристаллы нельзя вывозить оттуда. Так они придумали вшивать их себе под кожу, а потом вырезать, когда пройдут стражу ворот. Малые размеры шуларта позволяют вшить его тебе без причинения вреда. Я могу помочь. Нужно выбрать место, такое, чтобы в случае необходимости ты могла быстро его извлечь.

– Левая рука подойдет? – Лала покрутила ладонью, будто уже выбирала место для хранения шуларта.

– Вполне.

Сделать надрез у основания большого пальца на тыльной стороне ладони, поместить туда розовую горошину и наложить шов они смогли очень быстро. Мастер Шай достал пузырек с желтоватой прозрачной мазью и нанес крошечный ее комочек на свежую ранку. Лала поморщилась:

– Что за странный запах?

– Это измельченные сайшонские кристаллы в масле юги. Лучшее средство для заживления ран, – с некоторой гордостью пояснил Шай. – Лечит даже простых людей. А для нас оно как эликсир бессмертия.

– Мы с ним можем жить вечно? – улыбнулась Лала.

– Нет, конечно. Но подлатать тело в случае смертельных ран вполне подойдет. Оставь себе.

– А как же вы?

– Я ведь еду в Сайшон, запасусь новым пузырьком.

Лала вздохнула. Учитель никогда не оставался надолго, а у нее, как назло, вопросы появлялись, только когда его не было рядом.

– Не вздыхай. У тебя много дел. А я на обратном пути привезу новые знания. Ты не представляешь, с какой радостью я покину сегодня Небесное Око. Воистину, Пустыня благоволит ко мне, послав такую Ученицу. Иди.

Место, куда вшили шуларт, немного ныло и пекло, но от него по всему телу шла теплая волна ликования. Лала не сразу осознала, что беспрестанно улыбается. Она заставила себя надеть на лицо привычное для прочих жителей оазиса выражение хмурой отрешенности и занялась посадкой целебных растений. А когда мимо прошествовал дром с седоком в красном плаще, она лишь почтительно кивнула, сделав вид, что не заметила, как Мастер Шай подмигнул ей.

Глава девятая

Дел было много, но иногда Лала ловила себя на мысли, что жизнь в Пустыне однообразная и скучная. Даже погода была всегда одинаковой, времена года словно остались там, за морем – только две недели буйного цветения пустынных трав, которые Лала для себя назвала весной. У ашайнов же эти дни считались началом нового года.

Здесь не знали, что такое снег. Когда Лала объясняла Чигишу, что это маленькие белые хлопья, падающие с неба, очень холодные, он ничего не понял. А потом спросил:

– Это как Хворь Пустыни?

– Что это такое?

– О… Страшное дело. Небо и земля становятся одной холодной стеной из песка. Дышать невозможно, ничего не видно, двигаться никак. Умирает все, что не спрятано.

– Буря, что ли?

– Нет. У бури есть предвестники, и даже самую сильную бурю можно пережить. Хворь приходит неожиданно, бесшумно, ее только соколы чувствуют. Они начинают беспокоиться и могут даться в руки даже незнакомцу, лишь бы спастись.

– Соколы могут ведь улететь?

– Нет, – он усмехнулся, – Хворь одновременно везде, и на небе тоже. Птица просто не может крыльями махать в песке. Словом, не успел спрятаться – Пустыня забрала. Быстро и тихо-тихо. И даже шуларта не останется.

– Вот бы увидеть.

Лала мечтательно посмотрела на горизонт, где песочно-красное соединялось с небесно-синим. Чигиш вздрогнул, и его глаза на мгновение загорелись неприязнью.

– Другому человеку я бы пожелал лишиться языка за такое. Но ты просто не знаешь. Иногда ты как глупое дитя.

Лале стало неуютно. Животный страх Чигиша перед неведомой Хворью задел ее прохладным крылом, и она перевела разговор.

А на следующее утро ее разбудили истошные вопли и беготня.

Лохматая и неумытая, она откинула было занавесь над выходом, но тут же отлетела обратно к кровати. На пороге стоял Чигиш. Лала даже не сразу поняла, что это именно он толкнул ее. Ни малейшего участия в его взгляде не было.

– Госпожа сказала охранять тебя ценой собственной жизни. Сиди тут! – непривычно резко и властно сказал он.

– Ты… как ты смеешь? – Лале понадобилось совсем немного времени, чтобы прийти в себя. Она вытащила из-под подушки свой кинжал, который моментально налился тьмой.

Чигиш не моргая смотрел на черную сталь, и решимость сползла с его лица, как растаявшее масло юги. Лала снова ощутила дыхание чужого страха, но теперь оно веяло не прохладой, а могильным льдом. Она подошла к нему вплотную, не отводя кинжала.

– Что?

– Хворь! – выдохнул Чигиш ей в лицо.

– Что Хворь? – недоумевала Лала.

– Идет. Сюда.

– Ты так ее боишься, что сошел с ума и смеешь мне указывать? – улыбнулась она.

– Я тебя боюсь, – ответил он нетвердым голосом. – Скажи, госпожа Лала, все твои желания Пустыня исполняет так скоро?

– Не понимаю, о чем ты.

– Вчера. Только вчера ты захотела увидеть Хворь. И вот она здесь.

Лала чуть не уронила кинжал. Ей пришлось переспросить – до того нелепым казалось обвинение Чигиша:

– Ты считаешь, это моя вина?

– Не знаю, – честно ответил он. – Но Хворь уже на пороге, и вместо того, чтобы помогать остальным, я должен охранять ту, по чьему желанию она появилась.

– Я ни при чем! Пусти, вдруг я смогу помочь! – Лала попыталась оттолкнуть Чигиша, но он стоял стеной.

– Приказ госпожи.