Ошибка просветления

Потом (на восьмой день) я сидел на диване и вдруг произошел потрясающий взрыв энергии – сильнейшей энергии, потрясшей все тело, диван, дом и как будто всю Вселенную – все тряслось, вибрировало. Это движение невозможно создать. Оно было внезапным. Я не знаю, исходило ли оно снаружи или изнутри, сверху или снизу – я не мог определить место; оно было повсюду. Это продолжалось часами. Это было невыносимо, но я ничего не мог сделать, чтобы остановить это; я был абсолютно беспомощен. Так все и продолжалось, день за днем, день за днем. Стоило мне только сесть, это начиналось – эта вибрация, как эпилептический припадок или типа того. Даже не эпилептический припадок; это продолжалось день за днем.

(В течение трех дней У. Г. лежал на кровати, с телом, скрученным болью – по его словам, боль была как будто в каждой клетке тела. Похожие взрывы энергии время от времени случались с ним в течение следующих шести месяцев, стоило ему только лечь или расслабиться.)

Тело было неспособно… Тело ощущает боль. Это очень болезненный процесс. Очень болезненный. Это физическая боль, потому что у тела есть ограничения – у него есть форма, свои собственные очертания, и когда происходит взрыв энергии, которая не является ни твоей, ни моей энергией, ни энергией Бога (или назовите это как хотите), это похоже на реку во время половодья. Энергия, которая действует при этом, не ощущает границ тела; ей нет до этого никакого дела; у нее своя собственная движущая сила. Это очень больно. Это совсем не экстаз, не благостное блаженство или тому подобная чушь – какой вздор! – это действительно очень больно. О, я страдал не один месяц после этого; и до этого тоже. Все страдают. Даже Рамана Махарши страдал после этого.

Огромный каскад – не один, но тысячи каскадов – это все продолжалось и продолжалось, месяц за месяцем. Это очень болезненный опыт – болезненный в том смысле, что у энергии свое собственное, особое действие. Хм, знаете, у вас в аэропорту есть реклама сигарет «Уиллс». Есть атом: вот так проходят линии. (У. Г. демонстрирует) По часовой стрелке, против часовой стрелки, а потом так, и после вот так. Она движется внутри, как атом – не в одной части тела, во всем теле. Как будто из мокрого полотенца выжимают воду – и так во всем твоем теле – это очень больно. Это происходит даже сейчас. Ты не можешь пригласить это; ты не можешь призвать это; ты ничего не можешь сделать. Такое ощущение, как будто это окутывает тебя, нисходит на тебя. Откуда нисходит? Откуда оно приходит? Как оно приходит? Каждый раз это происходит поновому – очень странно – каждый раз это приходит подругому, так что ты не знаешь, что происходит. Ты ложишься на кровать, и вдруг это начинается – оно начинает двигаться медленно, как муравьи. Я даже думал иногда, что у меня в постели клопы, вскакиваю, смотрю – (смеется) никаких клопов, тогда я снова ложусь – и тогда опять… Волосы электризуются, и так оно медленно движется.

По всему телу были болезненные ощущения. Мысль до такой степени контролировала это тело, что, когда она ослабевает, весь метаболизм взбудоражен. Все это менялось своим путем, без какого бы то ни было моего вмешательства. И потом изменилось движение рук. Обычно руки поворачиваются вот так. (У. Г. демонстрирует) Здесь, в запястьях, в течение шести месяцев были жуткие боли, пока они сами по себе не развернулись, и все движения теперь вот такие. Вот почему говорят, что мои движения – как мудры (мистические жесты). Движения рук теперь весьма отличаются от того, какими они были раньше. Потом были боли в костном мозге. Каждая клетка стала меняться, и так продолжалось шесть месяцев.

Затем начали меняться половые гормоны. Я не знал, мужчина я или женщина – «Что такое?» – вдруг с левой стороны появилась женская грудь. Всевозможные штуки – я не хочу вдаваться в детали – есть полный отчет обо всем этом. Это все продолжалось и продолжалось. Этому телу понадобилось три года, чтобы попасть в свой новый, собственный ритм.

В: Можем мы понять, как это произошло с вами?

У. Г.: Нет.

В: Можем мы понять, что произошло?