Ошибка природы

На кухне мои «найденыши», отмытые мамой до блеска, гоняли чаи. Судя по тому оживлению, с которым велась беседа, они вполне расположились друг к другу со своей доброй воспитательницей.

— Ни хрена себе, — простодушно заявила Маринка, уставившись на меня оторопело. — Тебя вчера что, по помойкам менты гоняли?

— Ма-ри-на! — сурово одернула ее мама. — Мы же с тобой договорились, что некоторые слова лучше не употреблять.

— Все, больше не буду, Галиночка Михайловна, — сложила умильно ручки маленькая нахалка.

Я же была расстроена. Значит, мои ухищрения ни к чему не привели и вид у меня помятый.

— Что, так ужасно выгляжу? — пробормотала я, пытаясь разглядеть свои физические изъяны в маленькое зеркальце.

— Нет, просто у тебя вид какой-то ошпаренный, — пояснила Маринка.

— Да нормальный вид, — заступилась за меня Юлька.

— Конечно, — хмыкнула чересчур прямодушная Маринка. — Глаза вытаращенные, как будто ее вчера в темном переулке по голове шарахнули.

Надо же, прямо в яблочко попала!

— Ну, шарахнуть не успели, — меланхолично призналась я, наливая себе кофе. — А напугать удалось.

— Че, правда?

Глаза Маринки засверкали возбужденным блеском.

— Как это? Тебя насильники напугали, да?

Она доверительно смотрела мне в глаза, затаив дыхание и не сводя крайне заинтересованного взгляда.

— Нет, — покачала я головой. — Тот дядька, которого вы видели в окне. Во всяком случае, мне так кажется.

— Саша, — прошептала мама. — Почему же ты мне вчера ничего не сказала? Я бы с ума сошла!

— Вот поэтому я предпочитаю иногда молчать о некоторых происшествиях, связанных с моей работой, — вздохнула я. — Чтоб никто не сходил с ума.

— Боже мой, — простонала несчастная мама, запоздало хватаясь за сердце.

— Ма, успокойся! Я жива и здорова, все в пределах допустимого. Так… Платок.

Напоминая своим видом разъяренного Отелло, я метнулась в комнату, нашла платок и успокоенно плюхнулась на место.

Дашка уставилась на платок с таким ужасом, что я невольно напряглась.

— Даш, что с тобой?

Она облизнула губы, не спуская с платка испуганного взгляда. Потом подняла на меня глазенки и прошептала:

— Откуда он?

— Платок? — переспросила я. — Нашла. В темном переулке.

— Он им вытирал руки, — уверенно сказала малышка.

— Кто? — не поняла я.

— Убивец, — еле слышно прошептала она.

Вот это финиш!

— Ты уверена?

Она закивала головой.

— Почему? — поинтересовалась я.

Она, будто ядовитую змею, взяла платок у меня из рук и указала на уголок. Он, этот чертов уголок, был обшит красной тесемочкой. Везде — белая, а в этом углу — красная.

— Вот, — сказала девочка. — Я на эту красненькую полоску и обратила внимание. Потому что мне сначала показалось, что это — кровь.

— Ладно, — я взяла бесценную улику и засунула в карман.

— Что там еще за убивцы? — нахмурилась мамочка. — Саша, я за тебя боюсь!

— Ничего не случится, а страх, между прочим, ослабляет человека!

Я поднялась, допив кофе уже на ходу, и, махнув рукой на прощание, вылетела за дверь.

Уф!

Я взглянула на часы. Сегодня я не опоздаю.

Вылетев из подъезда, радуясь тому, что освободилась от ненужного мне страха за свою жизнь, я подняла глаза и остолбенела.

Напротив моего подъезда торчала высокая фигура Пенса.

— Привет, — улыбнулся он.

— Привет, — ответила я. — Интересно, что заставило тебя подняться в такую рань?

— Я должен тебя проводить, — сурово ответил мой немногословный друг.

— Ага, — кивнула я. — Собственный почин? Или высочайшее распоряжение моей мамочки? А может быть, господин Лариков возложил на ваши плечи такой почетный долг?

— Я сам, — мотнул он головой. — Мне эти кенты, которые звонили, не нравятся.

— А мне-то они как нравятся! — воскликнула я. — Просто милашки! Значит, теперь я вынуждена терпеть твое присутствие постоянно?

— Выходит, так, — подтвердил мои опасения Пенс.

— Кошмар, — вздохнула я. — И у меня нет иного выхода?

— Нет.

— Ну ладно, пошли, — смирилась я с неизбежностью.

Мы двинулись к автобусной остановке. Все время молчали. Я была занята мыслями, достаточно мрачными, чтобы их отражение на моем лице делало оное еще более ужасным. То есть я так подозревала, что мое лицо просто обязано вызывать у окружающих глубокое чувство омерзения и ужаса.

Автобусные пассажиры, однако, отчего-то совсем не ужасались и не бросались в рассыпную, а напротив, окружив меня и Пенса плотным кольцом, норовили стиснуть нас так, что я прокляла собственную инициативу прийти на работу вовремя, обрекая себя тем самым не только на сонливость, но и на путешествие во время «Ч».

Навстречу автобусу неслись рекламные щиты с бессмысленными призывами типа «Двадцать причин гордиться» непонятно чем. Одна из рекламок призывала срочно посетить кинотеатр «Виктория», где расположилась уютненько выставка с кошмарным названием «Истории наказаний».

— Что там, розгами угощают? — поинтересовался круглолицый крепыш, почти повисший на моем плече, невзирая на тщетные попытки Пенса заслонить меня от общества своей спиной.