Ошибка опального генерала (СИ)

В порыве радости я коснулась его щеки поцелуем и прошептала:

– Спасибо, – о боги лесные! Что творю?! И как только не стошнило? Но зато сработало! Довольствуясь моей покорностью, генерал просиял, напоминая мальчишку, которому подарили долгожданного щенка.

– Рад угодить, – ничего себе! Он что же, умеет быть учтивым? Или в нем больше алкоголь говорит? Аромат травяного хмеля обволакивал настолько, что можно опьянеть просто от одного его дыхания.

Я опустила взгляд и разжала ладони, намереваясь выпустить его шею из захвата, но Ладрейн толкнулся вперед, не позволив мне отпрянуть. До того тесно вжался в мое тело, что стало дико жарко. Вцепился пальцами в мой затылок и зарылся лицом в волосы. Опалил мою кожу горячим дыханием и зашептал на ухо:

– Не обмани мое доверие, Сиора, – я уже слышала от него эти слова. Значит, еще не доверяет. Не зря снова предупреждает. Ох и сложно же мне будет сбежать! Но Старкад обещал помочь. Нет у меня другого выхода. Единственная надежда на спасение. Затеряюсь в пути, когда подвернется подходящий момент и поминай, как звали. А если не получится и Ладрейн меня найдет… Нет! Об этом лучше не думать! В гневе он страшен. Стоило лишь на миг представить картину расправы, как мурашки побежали по телу.

– Никогда… – выдохнула и прижалась щекой к его щеке, мысленно подбирая ласковое сокращение его длинного имени, – Рейни.

Он дернулся так, будто его током прошибло. Отскочил от меня. Сначала запустил руку в темные волосы, оттянул их, а потом потер переносицу. Зашагал по комнате. Прошелся от края до края и уселся за стол у камина. Опять присосался губами к своей любимой фляжке. А я так и стояла у стены, не понимая, какая муха его укусила. Неужели из-за имени так расстроился?

– Мне нельзя тебя так называть? – произнесла осторожно, побоявшись сойти с места.

Он долго молчал, смотрел на огонь и глотал свое пойло. Казалось, даже побледнел весь, будто приведение в языках пламени увидел. Я не знала, как мне себя вести и решилась медленно подойти к генералу и положить руку ему на плечо. Хоть бы не покусал! Никогда еще таким его не видела. Во взгляде алый пожар и искры бесинок. Каждая мышца наряжена, желваки на лице ходят.

– Можно, – наконец, ответил мертвецким голосом и накрыл мою руку холодной дрожащей ладонью. – Тебе можно, – оторвал взгляд от пламени и посмотрел мне в лицо. – Ложись спать, Сиора.

Я кивнула и выдохнула с облегчением. Фух! Выжила! Прошла к кровати и забралась под мягкое одеяло. Задула свечи в канделябре на тумбочке и покои погрузились в приятный полумрак. Только огонь в камине и освещал образ ратана, который рядом со своей стихией смотрелся очень гармонично. Я сделала вид, что уснула, а сама наблюдала за ним из-под ресниц. Ладрейн почти не двигался, лишь изредка прикладывался к настойке и потирал лоб. Мама моя так лоб потирала, когда у нее голова болела. Это были первые признаки той страшной болезни, которая забрала ее навсегда.

Зажмурившись, я перевернулась на другой бок и погрузилась в воспоминания детства. Светлые и теплые они помогли мне быстро уснуть.

Глава 20

ЛАДРЕЙН

Снова вернулось то мучительное чувство потери, от которого я едва не сошел с ума. Крик боли застрял в горле, а на руках появилась тяжесть, они все еще помнили, как сжимали мертвое тело любимой. Бледная, холодная окровавленная. Глаза стеклянные, навсегда застывшие с отражением первобытного ужаса. Я рыдал, осознавая, что больше никогда не услышу это теплое и мягкое «Рейни». Вместе с растерзанным телом Фрейи похоронил все светлое и доброе, что во мне было. И тут вдруг какая-то туманница называет меня Рейни. Сначала обухом по голове ударило, подумал, что Ёрунд ей рассказал, как меня называла любимая, но тут же вспомнил, что никто не знал. Только лишь наедине она так ласково сокращала мое имя. Вот меня и порвало. Запульсировало в висках, опять разболелась проклятая голова. Не мог больше смотреть на Сиору. Это невыносимо больно. Извращенная пытка видеть в стальных глазах отражение погибшей любви. И чем ласковее звучал голос ингхи, тем хуже мне становилось. Исчезала ненависть, что плотным барьером оберегала чувства. Стоило защите пасть, и вина голодным зверем вгрызлась в сердце. Принялась радостно рвать его на куски без возможности собрать обратно. В тот миг, когда Сиора меня обняла и назвала так ласково, я готов был пасть перед ней на колени, целовать ее ноги и умолять о прощении. Готов был сдохнуть, лишь бы услышать заветное: «Прощаю и люблю». Девка обладала более мощным оружием, чем магия или меч, и у меня нет ничего против него. Сам загнал себя в тупик. Вовремя не избавился, а теперь никогда не отпущу.