Ошибка Одинокого Бизона

— А чем отличаются они от пикуни? — возразил отец. — Говорят они на одном языке и только называются по-разному. И правила охоты у них одни и те же. Нет, мы будем жить с кроу. Там я могу охотиться, когда мне вздумается.

— Но они наши враги, — напомнила ему мать.

— Враги пикуни, но не наши, — сказал отец. — Ты забываешь, что мы уже не пикуни. Нас они примут в свою среду, рады будут заручиться дружбой Одинокого Бизона.

А теперь, сын мой, я тебе расскажу, кто такие эти кроу. Некогда вся наша страна принадлежала им. Да, да, эти равнины, горы, долины до реки Белли, протекающей на севере, были их владениями. Затем предки наши приобрели лошадей, а позднее купили ружья у торговцев Красные Куртки и прогнали кроу далеко на юг, за реку Иеллоустон. Завладев страной, пикуни заключили мир с кроу. Обе стороны решили, что река Иеллоустон будет границей, разделяющей владения двух племен. Но мир оказался непрочным: пикуни и кроу всегда между собой враждовали. Вожди обоих племен заботились о сохранении мирных отношений, но не могли удержать молодых воинов, рвавшихся в бой. Либо молодые пикуни нападали на кроу, либо юноши кроу совершали набег на лагерь пикуни — и началась война. В то лето, о котором идет речь, вспыхнула такая война.

Мы сложили, вигвам и отправились в страну кроу. Ехали мы ночью, а днем загоняли табун в заросли и сами прятались в кустах, боясь встречи с каким-нибудь неприятельским отрядом.

На третье утро мы подъехали к форту Ки-па. И он и Са-куи-а-ки удивились, узнав о планах отца, и долго убеждали его не ехать к кроу, но он и слушать не стал. Шкурки бобров он обменял на ружье, порох и пули, а для матери и сестры купил по новому одеялу и красной материи на платья.

В форте мы провели один только день, и моя мать снова вела долгую беседу с Са-куи-а-ки. Хотелось мне знать, о чем они совещаются. В ту пору Са-куи-а-ки еще не говорила на нашем языке, и объяснялись они знаками. Я следил за ними, но они стояли так близко друг к другу, что я не видел их рук.

Убедившись, что мой отец не изменит своего решения, Са-куи-а-ки дала матери новое белое одеяло, синей материи на платье, ожерелье, красной краски и сказала:

— У меня есть близкий друг — женщина из племени арикари. Жила она с родным моим племенем мандан в вигваме моего отца. Теперь она живет в лагере кроу. Один из старшин, Пятнистая Антилопа, взял ее в жены. Мы зовем ее Женщина-Кроу. Передай ей эти подарки, скажи, что ты — мой друг и я прошу ее быть тебе другом.

Мать рада была исполнить это поручение. Обрадовалась и мы с сестрой: хоть один человек в лагере кроу встретит нас дружелюбно.

Расставшись с Ки-па, мы направились туда, где в настоящее время находится форт Бентон. Там хотели мы переправиться через Большую реку; от таяния снегов в горах вода поднялась высоко. Ехали мы по тропе, по которой не так давно проехали пикуни, державшие путь на юг.

Первый день мы провели у подножия гор, поросших лесом. Отдохнули, выспались и на закате солнца продолжали путь. На рассвете мы увидели реку Стрелу. Раньше чем спуститься в глубокую узкую долину, мы с отцом поднялись на утес посмотреть, нет ли в окрестностях неприятеля. Сойдя с лошадей, мы подползли к краю утеса и заглянули в ущелье, на дне которого протекала река.

Всходило солнце, а в ущелье еще лежали ночные тени. Когда их прогнал дневной свет, мы увидели реку. Ивы и тополя спускались к самой воде. На противоположном берегу — отвесная каменная стена с выступами и зазубринами. Ни одного живого существа не было видно — ни одного, кроме старого бизона, лежавшего на песчаной отмели. Но вглядевшись пристальнее, мы убедились, что он мертв.

Я спросил отца, почему так пустынно вокруг, почему не идут животные на водопой к реке.

— Ничего странного в этом нет, — сказал отец. — Разве ты забыл, что этой дорогой едут пикуни? Несколько дней назад они делали привал у реки, охотились и спугнули стада.

Мне стало стыдно, что я об этом не подумал. Я хотел было встать и последовать за отцом, который направился к тому месту, где мы оставили лошадей, как вдруг заметил горного барана, стоявшего внизу, на выступе утеса, справа от нас. Мяса у нас не было, и мы хотели отправиться утром на охоту. Я подозвал отца и показал ему горного барана.

— Хорошее мясо! — сказал он. — Пойдем направо и сверху его подстрелим.

Идти нам пришлось недалеко — шагов двести. Припав к земле, мы посмотрели вниз. Горный баран находился как раз под нами, он улегся на выступ и пережевывал траву.

Конечно, стрелять должен был мой отец. Медленно подвигал он ружье к краю пропасти. Как вдруг я заметил, что на узком выступе между нами и горным бараном появилось какое-то бурое пятно. Тронув отца за руку, я показал ему пальцем вниз. Он быстро отодвинул ружье и свесился над пропастью. Это был лев, большой горный лев. Он полз к горному барану и готовился спрыгнуть с выступа прямо на спину жертвы.

Затаив дыхание, следили мы за хищником. Он крался, припав брюхом к земле; казалось, нет у него ног и ползет он, как змея. Вытянув длинный хвост, он не спускал глаз с барана, а кончик хвоста слегка подергивался.