Ошибка Нострадамуса

Пушкин сунул ей несколько рублей и сказал:

— Не надо. Мне уже гадали. Однажды цыганка предрекла мне смерть от руки светловолосого человека. А у тебя, Толстой, волосы чернее ваксы. Поэтому я и не боялся дуэли с тобой. Кстати, а почему ты согласился помириться? Мне говорили, что ты никогда не идешь на примирение.

— У меня не было выхода, — усмехнулся Толстой. — Кем бы я был в глазах своих друзей, если бы убил лучшего нашего поэта. Нет уж. Благодарю покорно. Меня геростратова слава не прельщает. К тому же у нас с тобой уже была дуэль, хоть и необычная. Мы ведь обменялись эпиграммами, как пистолетными выстрелами. Разве этого недостаточно?

— Достаточно, — согласился Пушкин.

С тех пор уже ничто не омрачало их дружеских отношений. В 1829 году Пушкин поручил Толстому сватать за него Наталью Николаевну Гончарову. Сватовство было не совсем успешным, ибо в то время будущая теща Пушкина не решилась принять предложение человека, подозреваемого в вольнодумстве и неблагонадежности. Ее ответ, однако, был уклончивым и оставлял какую-то надежду. Для Пушкина и это было счастьем. Он тут же написал Н. И. Гончаровой письмо:

«Теперь, когда гр. Толстой передал мне Ваш ответ, я должен бы писать Вам коленопреклоненный и проливая слезы благодарности. Ваш ответ не отказ. Вы даете мне надежду. Если Вы имеете мне что-либо приказать, соблаговолите адресоваться к гр. Толстому, он мне передаст Ваши приказания».

* * *

Благодаря своему характеру и необычной жизни Толстой стал прототипом ряда персонажей у разных авторов, самым известным из которых был Пушкин. В «Евгении Онегине» Толстой Американец выведен, как бретер Зарецкий, секундант Ленского в его дуэли с Онегиным:

В пяти верстах от Красногорья,
Деревни Ленского, живет
И здравствует еще доныне
В философической пустыне
Зарецкий, некогда буян,
Картежной шайки атаман,
Глава повес, трибун трактирный,
Теперь же добрый и простой
Отец семейства холостой,
Надежный друг, помещик мирный
И даже честный человек:
Так исправляется наш век.

Из этих строк видно, что Пушкин уже помирился с Толстым.

Самого знаменитого родственника Американца, его двоюродного племянника Льва Толстого удивительная жизнь и характер Федора Ивановича также вдохновили на создание нескольких ярких образов. Граф Турбин в повести «Два гусара», Долохов в «Войне и мире» весьма напоминают хладнокровием и беспринципностью Федора Толстого. Лев Толстой, родившийся в 1828 году, еще застал своего дядю и общался с ним, о чем много лет спустя написал в своих мемуарах: «Помню, он подъехал на почтовых в коляске, вошел к отцу в кабинет и потребовал, чтобы ему принесли особенный сухой французский хлеб, он другого не ел. В это время у брата Сергея болели зубы. Он спросил, что у него, и узнав, сказал, что может прекратить боль магнетизмом. Он вошел в кабинет и запер за собой дверь. Через несколько минут вышел оттуда с двумя батистовыми платками. Помню, на них была лиловая кайма узоров. Он дал тетушке платки и сказал: „Этот, когда он наденет, пройдет боль, а этот, чтобы он спал“. Помню его прекрасное лицо: бронзовое, бритое, с густыми белыми бакенбардами до углов рта и такие же белые курчавые волосы. Много бы хотелось рассказать про этого необыкновенного, преступного и привлекательного человека».

24 декабря 1846 года Толстой скончался в своем московском особняке в присутствии своей жены Авдотьи и единственной пережившей его дочери Прасковьи. Перед смертью он несколько часов исповедовался священнику. Ему было что вспомнить в свой смертный час.

Фридрих Великий

Фридрих II, нареченный Великим, обладал глубоким и ясным умом, музыкальной одаренностью, литературным дарованием, характером алмазной твердости и непоколебимой волей. Но имел он и менее привлекательные качества, причем так и осталось невыясненным, наследственные или приобретенные еще в юности из-за обстоятельств жизни.

Детские годы Фридриха были такими, что перед ними бледнеют даже страдания Оливера Твиста в сиротском приюте. Он был старшим ребенком в многодетной семье Бранденбургского королевского дома. Его отец, король Пруссии Фридрих-Вильгельм I, обладал невыносимым характером: был груб, упрям, вспыльчив, гневлив и скор на расправу. Никто — ни министры, ни судьи, ни придворная знать, ни простые горожане — не были защищены от его трости.

Этот король не терпел бездельников. После утреннего смотра своих войск Фридрих-Вильгельм любил пройтись по берлинским улицам и если встречал праздного гуляку, то немедленно отправлял его заниматься делом, не позабыв при этом поучить уму-разуму ударами трости. Однажды государь задержал нескольких прогуливавшихся на бульваре дам, вручил им метлы и заставил подметать улицу.