Ошибка Нострадамуса

Профессор Раппопорт, в будущем «убийца в белом халате», к которому эта самая Б. явилась однажды на прием, так ее описал: «Внешность Б. отнюдь не вызывала никаких сексуальных эмоций и даже не ассоциировалась с такой возможностью. Это была женщина лет сорока, с удивительно непривлекательной и неопрятной внешностью, с космами плохо причесанных волос и пухлым смуглым лицом с толстыми губами. Один вид этой женщины вызывал желание поскорее освободиться от ее присутствия. И вдруг оказалось, что она и есть та самая гражданка Б. — „девственная жертва“ похоти профессора П., „насильника и садиста“. Узнав об этом, я сказал, что кусать ее можно было только в целях самозащиты, когда другие средства самообороны от нее были исчерпаны или недоступны».

Профессор Плетнев был арестован и предстал перед судом как насильник и садист. Он и его друзья ждали самого худшего, но приговор оказался на удивление мягким: два года тюрьмы условно. Все были поражены гуманностью советского правосудия, но хождение профессора Плетнева по мукам только начиналось. Спустя год Плетнев вновь был арестован по более страшному обвинению. Он, оказывается, вместе с профессором Левиным и доктором Казаковым был повинен в «…сознательном ускорении смерти В. Р. Менжинского, В. В. Куйбышева, Максима Горького и его сына».

Странным, на первый взгляд, кажется то, что даже упоминания о недавнем деле «профессора-садиста», искусавшего грудь своей пациентки, в обвинительном заключении не было. Б. выполнила свою задачу и никого больше не интересовала. В глазах обывателя ученый уже был дискредитирован и ассоциировался с образом «врага народа, способного на любые аморальные поступки, замешанные на животных инстинктах и грязной фантазии»…

Третий Московский процесс

Третий и последний из открытых Московских процессов по делу так называемого антисоветского правотроцкистского блока проходил со 2 но 13 марта 1938 года в самый разгар Большого террора. Главными обвиняемыми были видные в прошлом деятели партии и правительства: член Политбюро Николай Бухарин, которого Ленин назвал в своем завещании «любимцем партии», глава советского правительства Алексей Рыков, бывшие троцкисты Николай Крестинский и Христиан Раковский и другие. Всего 21 человек. Перед судом предстал также нарком внутренних дел Генрих Ягода. Он, как и остальные подсудимые, обвинялся в таких преступлениях, как измена родине, шпионаж, диверсии, вредительство, террор, подрыв военной мощи СССР и т. д.

Ягоде предъявили также обвинение в организации убийства Максима Горького и его сына. Как пособники бывшего шефа НКВД, на скамье подсудимых оказались Крючков — секретарь Горького и агент ГПУ, а также лечившие Горького врачи Левин, Плетнев и Казаков. Вначале Сталин хотел выделить первое в СССР «дело врачей» в отдельный процесс, по решил не устраивать больше таких рискованных спектаклей. Реалии жизни подтвердили его опасения.

На третьем Московском процессе взбунтовался Раковский, отказался от части своих признаний Николай Бухарин, дерзил Вышинскому Ягода, да и другие подсудимые не всегда говорили то, что им было приказано. В дальнейшем «врагов народа» судили конвейером. Без забирающих много времени формальностей.

Согласно мифу, до мельчайших деталей продуманному Сталиным и осуществленному на практике Ежовым, Ягода вызывал врачей в свой кабинет и путем шантажа и угроз заставлял их неправильным лечением сводить в могилу своих именитых пациентов.

Резонный вопрос: почему врачи согласились нарушить клятву Гиппократа и стать преступниками? Ведь ничто не мешало им рассказать о чудовищных замыслах Ягоды своим влиятельным пациентам. Плетнев, лечащий врач Молотова, мог обратиться прямо к нему, а Левин, работавший в Кремле, — даже к самому Сталину. То, что они этого не сделали, лучшее доказательство их невиновности. Эти врачи с безупречной репутацией до ареста и помыслить не могли, что их обвинят в неправильном лечении. Прокурор Вышинский, как не витийствовал, не сумел предъявить суду ни одного доказательства их вины. Тем не менее деморализованные и морально сломленные в ходе предварительного следствия врачи даже не пытались опровергнуть хитросплетения Вышинского и признали, хоть и с оговорками, свою вину. Еще бы! Ведь им была обещана жизнь за «хорошее поведение» на процессе. Из трех «врачей-вредителей» жизнь была сохранена только Плетневу. Лишь ему удалось избежать расстрела в тот год. Но Сталин не забыл о нем.

Профессор Плетнев, осужденный на 25 лет, был расстрелян 11 сентября 1941 года вместе с другими политзаключенными в Медведевском лесу под Орлом накануне вступления в город бронетанковых частей вермахта.

Общеизвестно, что Сталин не любил врачей. Если Ленин не доверял врачам-большевикам, предпочитая лечиться у швейцарских профессоров, то Сталин вообще их на дух не выносил. Всю жизнь им не доверял, поскольку боялся, что его залечат до смерти. От простуды спасался народным средством. Выпивал чай с коньяком, ложился под бурку и потел.