Ошибка маньяка

– Ну, дочь сестры, – понуро согласилась Осипова, и вдруг снова вспыхнула, – Варька мать её тоже безмозглая была!

– В смысле?

– Она, видите ли влюбилась в агронома и попёрлась за ним в село!

– И что в этом плохого?

– Ничего, если не считать, что муженёк её не дурак выпить. Она и Варьку упустила! Принесла девка в подоле! А потом от пересудов в город удрала. Здрасьте, тётенька! Я приехала. Прошу любить и жаловать! – передразнила Осипова погибшую племянницу.

– А вы?

– Что я? Не гнать же родную племянницу на улицу. Угол я ей дала, но любить её и следить за ней увольте! У неё для этого родители есть.

– Понятно. А вы до приезда Лилии жили одна?

– С Мусей, – поджала губы Осипова.

– А где ваш муж? Простите за нескромный вопрос.

– Если вы думаете, что я как Лилька, детей пригуляла, то вы ошибаетесь!

– Ничего я такого не думаю.

– Разошлись мы, когда младшему сыну два года было.

– Бывает, – обронила Мирослава.

– Бывает, – вздохнула Осипова.

И добавила, – а больше я замуж не пошла, хоть и сватали, – и усмехнулась, – да и как не сватать, если я завмагом была.

– А ведь ей, пожалуй, за шестьдесят, – подумала Мирослава и спросила, – Варвара ваша младшая сестра?

– Да, она на 15 лет меня моложе, – неохотно признала Раиса Павловна.

– Лиля сразу, как остановилась у вас, начала пропадать по ночам?

– Не сразу. Сначала она устроилась кассиром в супермаркет.

– Почему же ушла?

– Жаловалась, что уставала и что денег мало платят.

– А потом?

– Потом поработала билетёршей в театре. Там, вроде, не уставала, но зарплата совсем маленькая. А потом, вот, – Осипова развела руками.

– И деньги появились? – спросила Мирослава.

– Появились. Как не появиться?! Тьфу!

– Значит, вы всё-таки догадывались?

– Ну, догадывалась! Догадывалась! Правда, не сразу. Поначалу Лилька сказала мне, что устроилась официанткой в ночной клуб. Я поверила. А потом меня сомнение взяло. Я пошла в этот клуб, подкупила швейцара и узнала, что никакая Лилия Осипова в этом клубе официанткой не работает. Я ему ещё её фотографию показала. Он долго вертел её и так и сяк, а потом сказал, что вроде бы видел девушку похожую на фотокарточке в клубе несколько раз, но только не в качестве официантки.

Я удивилась и спросила, в каком же качестве он её видел. Мужик долго мялся, потом крякнул и выложил всё начистоту.

– И вы?

– Что я?! Чуть со стыда под землю не провалилась! Лилька приходит домой, а я уже вся зелёная от злости, как кикимора какая! Схватила её за волосы и давай тапочкой охаживать.

– А она?

– Сначала отпиралась. Но потом призналась. Как сейчас вижу, сидит на полу в прихожей и краску по лицу размазывает. Прощение у меня просила, умоляла войти в её положение матери одиночки.

– Вы простили?

– Не моё это дело прощать её. Но сказала, что или она перестаёт, – Раиса Павловна крепко выругалась, – или пусть съезжает отсюда завтра же.

– И она решила съехать?

– Нет, она выпросила у меня два дня отсрочки. Но убили её после этого нашего разговора через день.

– Вы не знаете, было ли у Лилии, что-нибудь розовое?

– Розовое?

– Вещица какая-нибудь, сумочка, телефон…

– Пояс у неё был розовый, – вздохнула Осипова.

– Похоронили Лилю в деревне?

Раиса Павловна кивнула, – родители её так захотели.

– Вы сказали им, чем занималась их дочь?

– Нет, – решительно помотала головой женщина, – и не скажу. Не должен сын, пока растёт знать такое о своей родной матери.

– Вы правильно сделали, – сказала Мирослава и распрощалась с женщиной.

Когда Мирослава вышла из подъезда, солнце прикрылось облаком, и закапал мелкий дождь, точно кто сеял воду мелким ситом.

Она позвонила на сотовый Омелянова Юрия Гавриловича, который называл себя гражданским мужем третьей ночной бабочки. А на деле, по сведениям полиции, был не столько её сожителем, сколько сутенёром.

Мирослава вспомнила, что подобных типов в царской России называли котами. И подумала, что такое сравнение очень даже обидное для настоящих четырёхлапых котиков. Они хоть и не постоянны в своих амурах, но своих пушистых подружек в аренду ни за деньги, ни за еду не сдают.

Омелянов отозвался далеко не сразу. Долгое время абонент просто не отвечал.

Наконец с третьей попытки, ей ответил хриплый мужской голос, – ну.

– Юрий Гаврилович?

– Допустим? Чего надо?

– Поговорить.

– О чём? О любви что ли? – цинично рассмеялся он.

– И о ней тоже, – подтвердила Мирослава.

– Ты молодая? – заинтересовался он.

– Вполне.

– Симпатичная?

– Более того.

– Раз так, то другой разговор. Тебе Стёпка дал телефон?

Мирослава пробормотала в трубку что-то не разборчивое. Ей вовсе не хотелось сообщать Омелянову, что номер его сотового ей дал следователь Александр Романович Наполеонов.

Но Омелянов принял её бормотание за подтверждение и сказал, – приезжай сейчас, – он продиктовал ей адрес.

Адрес у неё уже был, но она не стала заранее разочаровывать сутенёра, – сейчас подъеду.

Возле дверей его квартиры она оказалась через полчаса. Он распахнул дверь, придирчиво осмотрел её с ног до головы и видимо остался доволен.

– Проходи.

Мирослава проследовала за ним.

Квартира Омелянова представляла собой студию, в которой творился откровенный бардак.