Ошибка маленькой вселенной

— Если придется, — кивнул Ренегат, — все зависит от вас, и той линии развития, которую вы будете представлять. Ты, Андрей, скорее всего, будешь на стороне знания и технологий. Вполне можно сделать так, что тебе и не придется делать грязную работу — ты достаточно умен, чтобы повести игру по своему сценарию. Желаю тебе максимально использовать свои возможности.

— А я? — Спросила Тоня, — что буду представлять я?

— Предполагаю, что эмпатию, — неохотно ответил Ренегат, — сочувствие. Религиозное и иррациональное. Думаю, тебе будет морально проще. Оказавшись в новом мире, ты сразу почувствуешь, что твое дело правое. Держись своей веры, и все будет хорошо.

— Отец, ты уверен, что другого выхода нет, — спросил Дима, — мне не нравится то, что ты рассказал. Совсем не нравится.

— Мне тоже. Это страшный путь. Но это единственный шанс вытащить их отсюда, — сказал отец, и добавил, пожав плечами: — Хотя выбор всегда есть. Ребята, я не могу решить за вас.

Дима держал скейт в руке, и наблюдал за удаляющимся багги. Его глаза оставались сухими, хотя слезы так и рвались наружу. Он боялся снова, в полной мере, почувствовать ответственность за ребят, но понимал и уважал их выбор. Каждый имеет право на собственную историю, какой бы страшной она ни была.

Где-то в одной из возможных вселенных тринадцатилетний мальчишка остался дома один в полной темноте. Почувствовав чье-то присутствие, он потянулся к выключателю. Замер. В двух метрах от него, за письменным столом (большим, солидным, взрослым) кто-то сидел.

— Ну? — сказал тот, кто когда-то был Андреем, — включай свет.

Мальчишка как загипнотизированный щелкнул клавишей. Свет больше не был другом и защитником, убийцей ночных страхов. Свет предал его, показав то, что явилось

во тьме. За столом сидел подросток, тощий и голый, улыбающийся, глядящий на него так, словно видел его и в темноте.

— Сделай удивленные глаза, — сказал подросток. — И успокойся. У нас еще есть

время, но его так мало, что лучше поторопиться.

Он слишком часто видел самого себя, чтобы ошибиться.

— Это я, — сказал он.

Подросток, бывший когда-то Андреем, кивнул.

— Ты.

Он встал — спокойно, не стесняясь наготы. Посмотрел на него — задумчиво,

оценивающе.

— Зови меня Виз.

Фуникулер

Дима научился контролировать свои желания. Теперь, рискуя жизнями — своей и Барса — он твердо знал, куда хотел попасть.

Нижняя площадка фуникулера была необычно пустынной. Он не успел побывать здесь раньше, хотя и просил организовать поездку. «Ничего интересного, — ответила в прошлый раз Джессика, — просто очень старая и крутая железная дорога. И жуткие толпы туристов. В «Оушен парке» гораздо интереснее!» Впрочем, в этот раз место мало его волновало. Он хотел попасть с определенному человеку.

Таня встречала его на посадочной платформе. Увидев Диму с Барсом, она широко улыбнулась, и помахала рукой.

— Прокатимся? — Предложила Таня, когда они подошли ближе.

— Отчего же нам не прокатиться, — кивнул Дима.

Они зашли в вагончик. Через секунду с легким скрипом поезд тронулся. За окном поплыли влажные заросли, в глубине которых громко стрекотали ночные насекомые.

— Вот оно, значит, как вышло… — Сказал Дима, вздохнув.

— Тш-ш-ш! — Зашипела на него Тоня, — сейчас будет мой любимый момент! Смотри!

И Дима посмотрел сквозь прозрачную крышу туда, куда указывала Тоня. Они поднимались все выше. Огромные сверкающие башни больше не загораживали вид на Коулун, и бухту Виктория. По темной воде искорками светлячков сновали мелкие кораблики и лодки. Город жил обычной жизнью, пройдя на волосок от гибели.

— Можешь представить себе, сколько людей сейчас смотрят на нас? — Почему-то шепотом сказала Таня.

— Могу, — тихо ответил Дима, — несколько тысяч. Удивляются, наверное, почему на всей горе отключили огни. Маленький освещенный вагончик смотрится очень приметно на темном склоне.

— Ага, — радостно закивала Таня, — здорово, правда? Мои безопасники с ума сходят, но мне все равно.

— Уже твои? — Дима поднял бровь, — а ты быстро адаптировалась.

— Кажется, я всю жизнь к этому готовилась, — ответила Таня, — просто не знала об этом. Но, наверно, как-то чувствовала.

— Ты знаешь китайский? — Спросил Дима.

— Знаю, — кивнула Таня, — кантонский и Гоюй. У меня на родине были очень близкие варианты. Да и выучить новые языки для оракула не проблема!

— Что случилось со старым Оракулом? Тебе пришлось его убить?

— Ты серьезно, что ли? — Таня неожиданно рассмеялась, — Оракула мог убить только ты. Вместе с остальной вселенной. Но если серьезно, — добавила она, успокаиваясь, — я не знаю. Он прошел последнюю дверь Посвящения, и стал Просветленным. Я могу только предполагать, но не знаю точно, что это значит. Если узнаю — мой земной путь на этом закончится. А у меня появились некоторые планы, знаешь ли.

— Хорошо, — кивнул Дима.

— Теперь моя очередь задавать вопросы, — сказала Таня; в ее голосе проснулась какая-то властная твердость, — что случилось с моим двойником?

— Теперь мы с тобой в одинаковом положении, — с горькой улыбкой ответил Дима, — нас невозможно аннигилировать.

— Как?