Ошибка маленькой вселенной

— Тропы — это настолько выгодное дело, что любая экспедиция, даже единичная, обеспечит тебе безбедную жизнь до конца дней, и даст нам хорошую прибыль, — сказал Оракул, — поэтому стабильный ходок — это настолько большая ценность, что мы готовы пожертвовать сиюминутной выгодой, чтобы получить гораздо больше в будущем. Ты действительно чувствуешь в себе силы?

«Играет, как я с мышью, — беззвучно заметил Барс».

«Знаю я, — мысленно ответил Дима, — но Колька следующий на очереди. И он точно не откажется. А я этого себе не прощу».

— Я хочу в тот мир, — ответил Дима вслух, — там очень красиво. Спасибо за такое задание.

Ответы на многие вопросы, которые должны оставаться безответными, это тяжело. Очень. Джессика приходила в себя больше двенадцати часов. Создавала заново собственную мотивацию, собирала по осколкам свою личность.

Плохо, что все это пришлось пережить — почти буквально. Тень взяла ее разум, и провела через все ступени Становления. Одно дело знать масштабы страдания, разлитого во Вселенной, чисто теоретически. С умозрительными цифрами легко примириться. Другое — переживать многое из того, что было в прошлом, заново. Вспоминать все. Раз за разом. Смерть от голода. Смерть от холода. Смерть от чумы. Смерть от огня. Смерть от яда. Смерть от клыков. Смерть от скальпеля. Смерть на столе перед аудиторией. Смерть на арене. Смерть в детстве, смерть в старости, смерть родителей, смерть детей… бесконечная карусель, вечный танец, безнадежная овеществленная Сансара, подчиненная только одной запрограммированной цели. Усложнение. Простой и действенных механизм по производству информации.

Как наивен был Гаутама.

И все-же, когда настал критический момент, она однозначно выбрала «да». Как выбирали раз за разом квадриллионы живых существ. Весь этот карнавал страданий существует только благодаря этому коллективному и однозначному «да».

Или существовал.

Она отчетливо увидела волну великого Ничто, которое двигается из будущего в прошлое.

Там, где оно рядом — происходят странные вещи. Тропы прорываются в миры. Падают метеориты. Глобальные эпидемии косят население. Цветут ядерные взрывы. Люди получают необычные способности, и реализуются самые разные коллективные страхи: по ночам вампиры ведут свою охоту. В лесах подстерегают путников стаи оборотней. Мертвецы поднимаются из могил.

Она почти смогла увидеть причину этого Ничто. Мельчайшую частицу. Одну квинтиллионную общего разума, которая смогла пронести свою волю сквозь бесконечную цепь перерождений. Исчезающе малая ошибка, которая однажды сказала свое единственное «Нет!»

Дима стоял на вершине бесконечной, уходящей далеко вниз узкой металлической ленты. Крутой спуск перед петлей на высоченных американских горках. Кругом продолжал работать парк — со всех сторон снизу доносился радостный смех, музыка, крики, шум, гам.

Конечно, ему было очень страшно — но он сам выбрал такой способ старта из предложенных Оракулом. В конце концов, это гораздо лучше, чем ствол, который направляют тебе в лицо.

«Ты — конченый псих! — Заявил Барс, ненадолго высунув нос из рюкзака, и оглядевшись, — зачем я только связался с тобой!»

«У меня дурная наследственность», — улыбнувшись, ответил Дима. А потом запрыгнул на скейт, и как следует оттолкнулся.

Побег

Тима так и не понял, почему решил нагнуться, и посмотреть, что там, в траве. Да и что интересного могло быть на газоне под окнами жилого корпуса? Его чистят и стригут по два раза в день. Штуковина оказалась теплой на ощупь. Наверное, если бы она была холодной — он бы решил, что это мертвое насекомое. Тима повертел находку в руке. Чуть слышно вскрикнул — она уколола ему палец. Не сильно — не до крови даже, как будто предупреждая о готовности защищаться.

Наконец, облака разошлись, выглянула полная луна, посеребрив его ладони. Предмет был похож на диковинное украшение, какие носили у виска на специальных подвесах женщины диких племен, что обитали в этих местах в незапамятные времена. И только через несколько секунд память зашевелилась. Тима вспомнил картинки из читанной давно-предавно книги про морские приключения. Мама читала ему на ночь, показывая яркие разрисованные страницы, задолго до того, как бросила их с сестренкой.

Якорек был совсем маленьким, будто сувенир, но Тима всеми порами своего мальчишеского существа чувствовал — он настоящий, не игрушка. «С какого же ты корабля, братец?» — Подумал он.

Живой и теплый якорек подарил ему очень важную вещь, которой не было места в Особом Супер-лицее — надежду. Его убеждали, приводили железные аргументы, доказывали, что лучше всего смириться. Что нет никаких шансов снова встретить сестренку, потому что она не могла выжить. Но вот он получил ответ: жизнь не всегда подчиняется математической логике вероятностей.