Ошибка леди Эвелин

Горн положил руку жене на плечо и незаметно погладил, как бы успокаивая и внушая, что все будет хорошо.

– Да. Сейчас распоряжусь, – нажав кнопку звонка, ответила герцогиня и велела появившейся через пару секунд сестре: – Клара, возьми в моем шкафу костюм лорда Горна и принеси сюда.

– Слушаюсь, доктор.

Тера вышла, но вскоре вернулась с темно-серым камзолом, черной рубашкой и такими же брюками.

– Будь осторожен, – помогая мужу одеться, еле слышно сказала Кэтрин. Лицо ее было бледным и встревоженным. – Подожди, аккуратнее. Вот так, рукой сильно не шевели.

– Не волнуйся, Кэти. Все будет хорошо, – уверенно сказал Горн и, крепко поцеловав жену, вышел из палаты, а герцогиня глядела ему вслед так, что у меня ком в горле встал. И в глазах защипало.

Только бы все получилось! Только бы Горн успел!

Стон, донесшийся с кровати, заставил меня забыть обо всем.

– Эрик, – позвала я Каллемана. – Эрик…

Муж снова застонал и дернул рукой.

– Клара, принеси касильскую настойку, – велела сестре герцогиня.

– Ему очень больно? – глядя на исказившееся лицо мужа, спросила я Кейт.

– Процесс регенерации всегда довольно болезненный, а уж когда речь идет об ускорении естественных процессов с помощью зелий, боль усиливается в разы. По-хорошему, лучше было бы не торопиться и дать организму время, но я слишком хорошо знаю Эрикена. Уже завтра он попытается сбежать из госпиталя, и ему будет наплевать и на слабость, и на боль, и на любые разумные доводы.

– Он всегда был так помешан на работе?

Я не могла оторвать взгляд от измученного лица. Сейчас, когда я могла беспрепятственно, не таясь, разглядывать мужа, оно показалось мне совсем иным: резкие, угловатые черты напоминали рисунок углем, состоящий из черных штрихов и ломаных линий. И что самое удивительное, в них была своя неповторимая гармония.

– Мы с Эриком знакомы почти десять лет, и все это время главным в его жизни всегда была работа, – ответила Кэтрин.

Мне показалось, она хотела что-то добавить, но передумала и сказала совсем другое.

– Эви, тебе нужно отдохнуть. В моем кабинете очень удобный диван, иди, приляг и подреми пару часов. Я дам Эрику настойку, чтобы облегчить боль, и он проспит до самого утра.

Я с сомнением посмотрела на мужа. Мне казалось, что если я уйду, ему станет хуже.

– С ним все будет хорошо, – уверенно повторила Кейт. – Иди. Клара, проводи леди Каллеман и принеси ей чего-нибудь поесть, – обратилась она к сестре.

– Хорошо, миледи, – кивнула та и взглянула на меня. – Идемте, леди Каллеман. Не переживайте, ваш супруг в надежных руках.

Она скупо улыбнулась, и я решилась. Осторожно поправила покрывало, укрыв им Эрика до самого подбородка, коснулась губами горячего лба и пошла за сестрой.

– Вот, тут вам будет удобно, и никто не помешает, – сказала та, когда мы оказались в кабинете Кейт. – Я вам плед достану, вдруг замерзнете.

Тера вытащила из комода небольшой, плотно свернутый рулон и протянула его мне.

– Держите. Сейчас поесть принесу.

– Не нужно, – остановила я сестру. – Я пока не хочу. Может быть, позже.

Мне действительно не хотелось есть. После всего, что произошло, аппетит пропал напрочь, и мне казалось, что он еще долго не появится. Вспоминались изуродованные, присыпанные серой крошкой тела, запах гари, кровь…

Нет. О еде даже думать не хотелось.

– Ну хорошо, я вас оставлю, отдыхайте, – сдержанно улыбнулась тера и вышла, а я вздохнула и прислушалась.

В кабинете Кейт было тихо, лишь из приоткрытого окна долетало чириканье вездесущих воробьев и звуки брегольского вальса.

Я отодвинула занавеску и выглянула наружу. Госпиталь находился рядом с какой-то площадью, на которой кипела обычная вечерняя жизнь: между фигурными клумбами прохаживались нарядно одетые горожане, неподалеку от памятника императору играл духовой оркестр, справа от него я заметила тележку продавца сладостей и парочку теров со связками магических шаров. Вокруг них толпилась детвора, а рядом стояли почтенные теры в одинаковых черных платьях с белыми кружевными воротниками – скорее всего, нянюшки. Они степенно беседовали друг с другом и важно кивали головами, совсем как стая сорок, столпившихся у кормушки.

Я задвинула занавеску и уже собиралась закрыть окно, как ветер донес до меня аромат сирени. Да вот же она, прямо рядом с парадным входом – пышная, яркая, усыпанная душистыми розовыми цветами. И меня потянуло к ней – сильно, непреодолимо. И захотелось спуститься вниз и срезать несколько веточек, чтобы поставить их рядом с кроватью Эрика. Очнется он – а тут такое нежное весеннее великолепие. И у него сразу настроение улучшится. И боль отступит.

Я взяла со стола Кейт небольшой перочинный нож, бросила взгляд в висящее на стене зеркало, поправила волосы и вышла из комнаты.

***

Вблизи сирень оказалась еще красивее. Она кудрявилась мелкими розовыми завитками, посаженными на тонких столбиках черешков так плотно, что напоминала пушистую вязаную шапочку, а зелень листвы красиво оттеняла яркие соцветия, укрывая их, как заботливая нянюшка.