Ошибка леди Эвелин

– Понимаешь, Эви, ты – моя, – глухо сказал муж. – Моя жена. И я не смогу тебя отпустить. Ни через год, ни через два, ни через десять. Там, в камере, у тебя еще был шанс все изменить, но ты сделала выбор, и другого теперь не будет.

Он прижал меня к себе еще плотнее, словно присваивая или укрывая от всего мира.

– Запомни, Эви, – коснулся моего уха горячий шепот. – Мало что в этой жизни я могу назвать своим, но то, что есть, я никогда и никому не отдаю. И тебя не отдам. Ни Ханту, ни Хольму, ни всем остальным проходимцам.

Я слышала, как сильно бьется сердце мага, чувствовала теплое дыхание на своей щеке, ощущала жар крепкого мужского тела, и понимала, что если поверю Каллеману, если сдамся, то уже не смогу прекратить то, что кружит между нами, связывая воедино, спаивая несоединяемое, сплавляя наши тела и судьбы в одно целое. И мне хотелось верить. Хотелось так, как ничего и никогда в жизни. Сердце колотилось все громче, все быстрее, попадая в такт тому, что звучало за моей спиной, и я не желала думать о том, как сложится жизнь и что будет завтра. Нет. Я жила здесь и сейчас. Одним мигом. Одними эмоциями. Одной ночью.

Эрик, словно прочитав мои мысли – а может, так и было? – резко развернул меня, и его губы накрыли мои, возвращая тот день в камере департамента и все то волшебное, что было тогда между нами.

– Эви…

Никогда прежде мое имя не произносили так нежно. Или мне только кажется? И никогда прежде мне не хотелось с такой же нежностью прошептать в ответ другое имя.

– Эрик…

Огонь, словно отзываясь на этот пароль, вспыхнул ярче, осыпав нас огненными брызгами, загудел, взметнулся ввысь, и мне показалось, что внутри меня тоже что-то вспыхнуло.

Я не заметила, как очутилась на кровати, как та прогнулась под весом моего мужа, как жалобно скрипнули пружины – все это проходило мимо сознания, затмеваемое тем, что творил со мной Эрик.

И я когда-то считала его бесчувственным? Какая глупость! Губы, руки, жар прикосновений и поцелуев, рваное дыхание и завораживающая размеренность движений, присваивающих нас друг другу. Горячий шепот, скользящий по обнаженной груди, – и когда муж успел меня раздеть? Непривычная, обжигающая спираль внутри, скручивающаяся с каждым новым движением все туже и туже и лопающаяся с тонким звоном, отдающимся у меня в ушах протяжным стоном.

– Эрик…

И тихое, безмолвное, но оттого не менее сильное и властное: – «Ты – мой. А свое я тоже никому и никогда не отдам!»

Я посмотрела на мужа и не смогла сдержать вздох удивления. Его глаза. Его черные, пугающие глаза сейчас были совсем другими – серо-голубыми, почти прозрачными, до краев наполненными светом. А потом они вспыхнули красным блеском, и мне стало не до размышлений и расспросов.

И все повторилось вновь – и поцелуи, и жар, и сворачивающаяся кругами спираль. И счастье – настоящее, не знающее сомнений, искреннее и такое всеобъемлющее, что слезы на глаза наворачивались. У меня снова появилась семья. Теперь я больше никогда не буду одна.

***

Он стоял у кровати и смотрел на спящую жену. Нежное, такое юное и красивое лицо, густые ресницы, бросающие тень на разрумянившиеся щеки, пухлые, почти детские губы, разметавшиеся по подушке волосы.

Надо уходить… Надо.

Эрик говорил это себе уже в который раз, но так и не мог оторваться от той, что оказалась связана с ним не только подписью в брачных документах, но и какими-то неведомыми струнами души. Он не знал, что они существуют, даже не догадывался, что в его черством, заскорузлом от пролитой крови и чужих преступлений сердце есть эти самые струны. Видел, что происходит между Дереком и Кейт, но никогда не соотносил с собой.

Он обвел глазами Синюю спальню и невольно усмехнулся. Когда-то давно, когда Горны только переехали в дом на Эрведау, Кэтрин заявила, что эту гостевую она оставит для него и его будущей жены. Тогда он только посмеялся, сказав новоиспеченной герцогине, что легче сразу заколотить комнату досками и забыть про нее, но Кейт загадочно улыбнулась и предложила ему не зарекаться. «Ты обязательно женишься, Эрикен, – заявила она. – Уверена, мы с твоей женой подружимся, и вы будете частыми гостями в нашем доме. Так что, личная комната вам не помешает».

Мог ли он догадываться, что предсказание Кейт однажды сбудется?

Он снова посмотрел на Эвелин. Такая нежная, изящная красота, такая естественность и безыскусность… Эвелинд. Белый цветок Артама. Какой добрый дух соединил их судьбы? Кого благодарить за неожиданный подарок судьбы?

«А меня любите?» – вспомнился ему вчерашний вопрос Эви. Жена выпалила это резко, как на допросе, а он не смог ответить правду. Слишком долго само понятие любовь казалось чем-то таким, что не имеет к нему никакого отношения. Да и что такое любовь? Молодой жар души? Потребность заботиться и оберегать? Невыносимая нужда в ком-то, без кого жизнь теряет краски?

Что ж, тогда стоит признать, что он любит свою жену. Вот только сказать об этом… Нет. Он не готов. Пока не готов. Перебороть старые привычки не так просто, на все нужно время.