Ошибка Коперника

Если наложить все эти факторы на хронологическую шкалу развития биологических видов в последние 4 миллиарда лет, развитие жизни станет похоже на шаткий карточный домик. Стоит изменить одну-единственную мелочь там или здесь – и очень может быть, что непоправимо нарушится цепочка событий[204], которая привела к возникновению сложной жизни и существ, подобных нам (не менее опасный путь, только в ином масштабе, прошли наши непосредственные предки, когда разбрелись по свету из Африки примерно сто тысяч лет назад).

В этом-то и суть аргументации «гипотезы уникальной Земли»: возникновение сложной и разумной жизни здесь, на Земле, сильно зависело от некоторых вышеупомянутых факторов, а возможно, и от всех. Более того, других рабочих гипотез, мягко говоря, мало. Если она верна, значит, жизнь, хоть сколько-нибудь похожая на нас, может обретаться лишь на близнецах Земли. Иначе говоря, даже в космосе, полном планет, сложная жизнь, вероятно, явление крайне необычное.

Предполагаемая редкость условий на нашей планете и ее истории, вероятно, даже не главный довод в пользу гипотезы уникальной Земли. Некоторые ученые на основании исключительно биологических аргументов доказывают, что возникновение сложных организмов маловероятно где бы то ни было, поскольку определенные важнейшие детали молекулярных механизмов могут оказаться на нужных местах в нужное время лишь благодаря весьма специфической цепочке событий. Из этого опять же следует, что сложная жизнь во Вселенной, похоже, встречается очень редко и что для того, чтобы она вообще возникла, нужны совершенно особые обстоятельства.

Главную роль в биологической аргументации играет то, что бактерии и археи не могут легко и просто «усовершенствоваться» и стать более крупными и сложными физическими формами, поскольку у них не хватает производительности, чтобы вырабатывать достаточно энергии. Чем больше у организма генов, тем больше энергии ему требуется, чтобы конвертировать генетическую информацию в белки. Индивидуальные микроорганизмы, ограниченные своими достаточно примитивными методами выработки энергии, не могут позволить себе таскать повсюду обширную библиотеку генетического материала, потому-то они и остаются простыми.

Как я уже писал, эукариотические клетки отличаются от полчищ одноклеточных организмов – и на то есть еще одна причина. В эукариотических клетках содержатся дополнительные структуры, так называемые митохондрии – обернутые в клеточные мембраны упаковки ДНК, РНК и сотен ферментов. Эти упаковки хранятся отдельно от ядра клетки, которое оберегает первичную ДНК организма. Митохондрии сами по себе удивительны. Помимо всего прочего они служат специализированными станциями по производству химической энергии для поддержания эукариотической жизни: именно они обеспечивают реакции окисления, в результате которых получаются жизненно важные молекулы, которые умеют разносить электрическую энергию по клеткам. Именно поэтому мы, собственно, и должны дышать кислородом, и именно поэтому мы, как и остальные эукариоты, можем быть такого огромного размера.

Митохондрии делают возможной такую жизнь, как мы, поскольку многократно повышают производительность нашего метаболизма. Энергия, которую они обеспечивают, позволяет увеличить количество генов, экспрессия которых по силам нашим клеткам, в 200 000 раз по сравнению с одноклеточными организмами. Однако происхождение митохондрий, скорее всего, бактериальное. Мы считаем, что примерно 2 миллиарда лет назад они слились с предшественниками эукариотических клеток и вступили в отношения эндосимбиоза – были полностью поглощены клетками-хозяевами и стали служить для них жизненно важными генераторами энергии.

Пока что все складывается. Однако некоторые ученые, в том числе биохимики Ник Лейн и Билл Мартин[205], отстаивают ту точку зрения, что организм, который слился с митохондриальным предком, вероятно, сам по себе был не более сложным. Эти ученые утверждают, что сложные клетки эукариотов начались с сочетания двух похожих организмов. Согласно Лейну и Мартину, вся история сложной жизни началась с одного-единственного случайного и крайне маловероятного слияния двух клеток.

Мне представляется, на сегодня это самый веский довод в пользу того, что происхождение сложноклеточной жизни на Земле было чистым везением. Он подкрепляет астрофизическую и планетную аргументацию, которая доказывает, что жизнь зародилась в результате весьма специфической цепочки событий, однако сам по себе он еще сильнее. Если и в самом деле для возникновения жизни необходимо столь уникальное стечение обстоятельств, шансы, что планет вроде Земли достаточно много, вероятно, очень малы. Однако пока что митохондриальная гипотеза не нашла окончательного подтверждения.