Ошибка Коперника

Хотя на самом деле центр системы – звезды (слева), разумная раса вполне могла бы построить модель, которая точно описывала бы наблюдаемые в небе явления и при этом позволяла бы считать, что в центре мироздания находится их планета (справа)./

Вполне можно представить себе, что другая Земля – маленькая планета в тесной системе гораздо более крупных планет, где всю внутреннюю орбитальную зону занимают каменные и газовые гиганты. На основе всего того, что мы знаем об экзопланетах, подобная конструкция встречается гораздо чаще[196], чем системы, подобные нашей Солнечной. Теперь предположим, что в этой богатой планетами системе между нашей гипотетической Землей и Солнцем вращается еще восемь планет. Все они крупнее Земли, некоторые размером с Нептун. Подобные системы – это не просто гипотеза. Именно так устроены некоторые недавно открытые системы экзопланет[197]. Может быть, в них есть даже точный эквивалент нашей родной планеты – наверняка мы не знаем, но это отнюдь не исключено.

Согласно этому сценарию внутренние планеты выглядят на ночном небе как яркие небесные тела, которые мечутся туда-сюда и с течением недель и месяцев то появляются, то исчезают. Самые крупные так велики, что фазы-полумесяцы Солнца видны невооруженным глазом, так что для того, чтобы пронаблюдать это явление, не нужен Галилей со своим телескопом.

Наша гипотетическая родня, столкнувшись со всеми этими вариациями, не стала бы считать, что движения планет – это просто «несоответствия». Напротив, обитатели подобной Земли вскоре поняли бы, что все действие сосредоточено вокруг Солнца. Это ничуть не повредило бы их ощущению собственной исключительности. Сначала они были убеждены, что Земля уникальна и исключительна, ведь она, очевидно, занимает в мироздании именно такое место, откуда лучше всего видна великолепная механика внутренних планет, занимающих, очевидно, подчиненное относительно Земли положение. Однако у их цивилизации все равно недоставало бы сведений, чтобы сделать выводы о точном расстоянии до крошечных неподвижных звездочек, которые видны на небе по ночам. Но эти яркие точечки никогда не превращаются в диски наподобие планетных – а значит, даже если это другие планеты, они, наверное, очень далеко. А если это, наоборот, другие Солнца, то так же очевидно, что их планетные системы не разглядеть просто потому, что они опять же очень далеко. В естественнонаучных кругах на подобной планете будут преобладать атомисты и сторонники теории множественности миров, и в их представлении во Вселенной окажется множество систем, богатых планетами. Ведь некоторые истины самоочевидны, не так ли?

Есть и еще один сценарий, который перевернул бы нашу историю космических открытий с ног на голову. Представим себе, что Земля вообще никогда не была настоящей планетой, а небесным телом, которое расположено ниже в иерархии миров. Что если наша родная планета была бы вовсе не планета, а спутник другой планеты[198]? Подобные спутники вполне могут обращаться вокруг газовых гигантов: они бывают так велики, что способны удержать атмосферу, и так велики, что способны вести себя совсем как планеты. В такую категорию попадает Титан – небесное тело из нашей собственной Солнечной системы, а подобные ему крупные спутники могут существовать где угодно. Если материнская планета-гигант вращается вокруг солнцеподобной звезды на том же расстоянии, что и мы от Солнца, подобный спутник будет освещаться и обогреваться примерно так же, как и Земля, и условия у него на поверхности в принципе могут быть такими же. Это сложный сценарий, зато его издавна полюбили писатели-фантасты и кинематографисты: какой интересный гипотетический случай развития цивилизации!

Самая вероятная физическая конфигурация для спутника гигантской планеты – это синхронизация[199] его вращения вокруг своей оси и по орбите. Иначе говоря, спутник всегда будет обращен к матери-планете одной и той же стороной, а время его оборота вокруг своей оси будет равно циклу вращения по орбите. Именно так обстоят дела у нашей Луны, и именно поэтому она на протяжении эпох исправно вызывает приливы. Эти регулярные периоды несильной тяги постоянно истощают первоначальный вращательный импульс и заставляют спутник замедлить вращение, и в конце концов оно приходит в соответствие с орбитальным периодом.