Ошибка комиссара

Я слегка ошизел. Читать англичан на аглицком языке?Нет, она слишком хорошо обо мне думает. Нет, какие-то слова я знаю, но так, на бытовом уровне. Вон, на вступительном экзамене в Академию получил «четыре» только за то, что по смыслу догадался — о чем написано в отрывке из газетной статьи и пересказал своими словами. Так, что преподаватели оценили мою находчивость и не стали портить Экзаменационный листок, где стояли «четыре» за сочинение и «пять» по истории. А что касается Кэрролла. Я и на русском-то языке эту книгу прочитал сравнительно недавно, не то пять лет, не то десять назад.И вот еще что… Во-первых, дурацкий стишок я вспомнил не благодаря книге, а из-за мультфильма про Алису в стране чудес. Алису, сколько помню, озвучивала Марина Неёлова, а текст от автора читал Ростислав Плятт. Там еще был кто-то из знаменитых, но этих не запомнил. И сам-то мультик смотрел очень-очень давно, когда сыновья были маленькими. Так-так… О мультике лучше вообще молчать, потому что его, скорее всего, еще не отсняли. А во-вторых… Ну да, разве книгу до сих пор не перевели на русский? Так она же во всех библиотеках стояла? Формат у нее чуть побольше, нежели у других книг. И картинки красивые. Этак Аэлита пойдет разбираться с Ольгой, как с завотделом иностранной литературы, а мне и так придется что-то объяснять.

— Нет, я Алису читал на русском языке, — сказал я чистую правду, а потом принялся врать: — Я же на границе служил, в Туркестане, то есть, в Туркмении, а там региональные издательства есть. Вот, они выпускают не только книги на своем языке, но и переводные, даже на русском.

— Вот как? — искренне удивилась Аэлита. — А я думала, что они только свою литературу издают. Возможно еще классиков на своем языке. Я бы почитала Пушкина на туркменском.

Я только пожал плечами. Да кто его знает-то, что выпускали, то есть, пока еще выпускают издательства братских республик? Я видел книги на туркменском языке. Даже в нашей библиотеке лежало с десяток книг, хотя на заставе не было ни одного туркмена. Буквы-то наши, а что написано не поймешь. Конечно, очень сомнительно, что в Ашхабаде станут издавать перевод Кэрролла, да еще и на русском языке, но кто проверит? Но зная дотошность Аэлиты — возьмет да и отправит запрос в Книжную палату, быстренько перевел разговор на другое:

— А что там с чайником-то?

— Готово!

Ну и ладно. Замучился я в ожидании.

Грузинский чай, даже заваренный по методу английского писателя, мне показался не очень изысканным, но где скромному библиотекарю, пусть и целому завфондами, взять индийский? Да и я в последнее время не избалован хорошим чаем. Всё-таки не двадцать первый век на дворе, а заключительная четверть двадцатого, выбора нет. Как говорится — лопай, что дают. Впрочем, я тут же засомневался в собственных умозаключениях. Да, через каких-нибудь сорок лет полки магазинов будут завалены пачками с названием «Чай». Только вот чай ли это будет? Миллионы вкусовых добавок химического происхождения уведут этот напиток далеко в сторону от его изначального, классического вкуса, который и сделал чай таким популярным. К вашим услугам ароматы и бергамота, и корицы, и лаванды, только чайного во всём этом разнообразии всё меньше и меньше. Тут я понял, что окончательно запутался в чайном вопросе и утешил себя тем, что человеку, видимо, свойственно приукрашивать недостижимое, даже если это всего лишь чай.

Пора возвращаться к актуальным вопросам текущего момента.

— Но все-таки, что этому незнакомцу, который шлет угрозы, от тебя нужно? — вернулся я к разговору. Вспомнив одну байку из моего времени, усмехнулся: — Может, у тебя швейная машинка с секретом?

— Рассматривала я ее, — кивнула Аэлита на ножную машинку, занимавшую почетное место в углу, под полочкой, где положено находится иконам. — Ничего нет, никаких секретных отделений. Есть обычный ящичек, куда катушки с нитками кладут.

Я не стал пересказывать байку о том, что в швейных машинках фирмы «Зингер», якобы, вместо серийного номера, имеется шифр, предоставляющий доступ к одному из швейцарских счетов основателя фирмы. А это миллионы долларов! Вроде бы, в конце девяностых-начале двухтысячных швейные машинки «Зингер» пользовались небывалым спросом. Но никто так и не обнаружил секрета и ажиотаж спал, как и начался.

Проследив за моим взглядом. Аэлита вдруг вспомнила:

— Здесь раньше тоже икона стояла. Она мне от родителей досталась. Но тоже — не слишком и ценная, девятнадцатый век.

— А куда она подевалась? — поинтересовался я.

— Икону я тетю попросила взять. Зачем она мне?

У меня возникло ощущение хождения по кругу. Или по спирали, когда всё вроде повторяется, но каждый круг с новыми особенностями. Опять иконка и опять ранее упомянутая тётя.

Что-то тут не так! Ведь зачем-то же наш Роберт спёр у Аэлиты бумажную иконку? Может быть он знает, что ищет, но не знает, как это выглядит? Какая-то смутная догадка закопошилась в моих мозгах.

— Фамилия тёти, конечно, Епанчина? — спросил я, уже зная ответ.

— Да-а…

— И живёт она…?

— … в деревне Кукушкино Это недалеко от Яганова. — закончила фразу Аэлита.