Ошибка канцлера

Сведения о матвеевской картине предельно кратки. Ни малейшего намека, как установлено имя художника, дата. Единственное указание – портрет поступил из музея Академии художеств. Но старые академические каталоги немногословны. Да и о чем говорить, если, оказывается, полотно принадлежало родному сыну художника, Василию Андреевичу Матвееву, и было им подарено в 1808 году Академии как портрет родителей. Слишком коротко и просто для возникшего вопроса. А если обратиться к общеизвестной биографии живописца?

Матвеев Андрей. Отчество неизвестно. Год рождения – предположительно 1701-й. С его юностью связываются две взаимоисключающие, но одинаково романтические истории. По одной Петр I встретил будущего художника в Новгороде, где во время богослужения в соборе мальчик украдкой пытался рисовать его портрет. По другой – он же заметил Матвеева на смотре дворянских детей-недорослей в Петербурге. И так, и так монаршая милость, особые обстоятельства, рука Петра. В 1716 году Матвеев отправлен обучаться живописи в Голландию. Вернулся спустя одиннадцать лет, работал в Канцелярии от строений – учреждении, ведавшем застройкой Петербурга. Умер в 1738 году. Снова никаких подробностей. Остается единственный выход – архив.

Книга за книгой ложатся на стол переплетенные в заскорузлую кожу тома протоколов Канцелярии от строений.

Февраль, апрель, июнь, октябрь... 1727, 1728, 1729, 1730... День за днем рука писаря заносит на шероховатые листы происходившие события, приезды начальства, указы, споры о поставляемых материалах, распоряжения по строительным работам. К этой руке привыкаешь, ее перестаешь замечать. Рисунок букв, медлительный, придуманно-витиеватый, сливается с представлением о происходившем, становится звучащим. Как много значит для исследователя эта вязь давно ушедших людей и как помнишь ее годами!

До конца XVII века в русском искусстве преобладала иконопись. И хотя число живописцев неуклонно росло, потребность в них возрастала, и Петр посылает учиться в западные страны не только архитектуре, строительному делу, но и живописи. Матвеев оказывается в числе первых русских юношей-пенсионеров. Только через несколько лет после смерти Петра он возвращается на родину одновременно с Коробовым, Мордвиновым.

Но петровские годы прошли. Молодой живописец с европейским образованием никому не нужен. Он адресуется к Меншикову и только ухудшает свое и без того неопределенное положение – через считаные недели временщик уже будет под следствием. Матвееву не остается ничего другого, как на общих основаниях просить о зачислении на службу в Канцелярию от строений.

Петербург Дом английского посланника. 173[?] год

Дорогая Эмилия!

На этот раз приготовься выслушать трогательную историю, которая, если я окажусь сколько-нибудь сносной рассказчицей, непременно вызовет на твоих глазах слезы. Истории о любви никогда не оставляют нас равнодушными, особенно те, которые природой вещей не могут иметь счастливого конца.

Я писала тебе о племяннице императрицы принцессе Анне Леопольдовне, как ее стали называть после принятия православия. Представь себе дитя, родившееся от брака по расчету. Мать, выходя замуж за герцога Мекленбургского, рассчитывала на иную жизнь и иные отношения с супругом, который был в действительности пьяницей и мужланом. Отец, давая русской царевне свой титул, рассчитывал на поддержку России в своих земельных притязаниях. Плод их союза – родившаяся вскоре после свадьбы девочка – никого не порадовал своим появлением. Герцог Мекленбургский не приобрел наследника, император Петр I – перспектив на влияние в этом уголке Европы. Ребенком никто не занимался в Мекленбурге, тем более никто не стал заниматься, когда герцогиня Екатерина, нарушив волю державного дядюшки, вернулась с дочерью в Россию. Да простится мне столь непоэтичное сравнение, но девочка росла на задворках Измайлова как сорная трава, кое-как овладев грамотой, начатками немецкого языка и танцев. Отсутствие жизненных перспектив у принцессы по титулу заставляло забывать о ней даже родную мать. В свои четырнадцать лет это было хилое создание, всему на свете предпочитавшее уединение и тишину.

Начало разговоров о престолонаследии совершенно изменило образ жизни Анны Леопольдовны, нарушив все ее уже сложившиеся привычки. К ней приставили учителей и воспитательницу, женщину добрую и образованную, а потому сразу понявшую, как бесполезны все попытки одним махом пополнить все то, что упускалось годами. Госпожа Адеркас – имя воспитательницы – сделала главное. Она вошла в доверие к своей теперь уже державной воспитаннице и постаралась поменьше ей докучать, чтобы дольше сохранить за собой выгодную должность.