Ошибка грифона

А Маша… Маша так навеки и осталась Машей. Сидела у компьютера и ждала новых контрактов. Первое время ей что-то смутно обещали, а потом и обещать перестали. На ее письма никто не отвечал. В офисах рекламных фирм ей либо делали предложения, от которых Маше (все же валькирии в душе!) хотелось украсть автомат и всех перестрелять, либо, в более мягком варианте, просили перезвонить в четверг, но, когда Маша звонила в четверг, оказывалось, что по странному стечению обстоятельств нужный ей человек в среду ушел в отпуск. В журнал с ее фотографией давно уже заворачивали селедку. Лишь изредка он попадался Маше где-нибудь в привокзальной парикмахерской. Но и там ее не узнавали: девушки с обложек мало похожи на себя в реальной жизни.

Плохо, очень плохо все было у Маши! Даже дорогие босоножки изгадил соседский кот, и, отмытые в одеколоне «Тройка», они стали так благоухать, что все местные пьянчужки принюхивались, когда Маша проходила мимо.

Наконец в какой-то день, очнувшись, Маша связалась с той московской женщиной, Фулоной, но копье уже было занято. Все же Фулона перенеслась к ней, и всю ночь Маша прорыдала у нее на плече, повторяя: «Почему? Ну почему так?»

– Если хочешь понять человека, пойми его идеал. Все остальные движения души человека, его убеждения, воззрения, поступки будут направлены к реализации этого идеала, – сказала Фулона.

– И? – не поняла Маша.

– И – суккуб подменил твой идеал. Помнишь, ты только что рассказывала, как часто плакала ночами? Мечтала, что совершишь жертвенный поступок и погибнешь на глазах у сотен людей, которые это увидят?

– Да.

– И свет это услышал. И мрак наверняка тоже. Такие вещи все кому надо слышат. Ведь эти слезы были, по сути, молитвой. Свет откликнулся на нее тем, что ты должна была стать валькирией. А мрак руками суккуба все аккуратненько подкорректировал и предложил тебе эти же самые сотни глаз, да еще без необходимости умирать…

– Журнал? – спросила Маша. Как же она теперь его ненавидела!

Утром Фулона вернулась в Москву, а Маша стала помощницей валькирий. Статус непонятный и размытый. Но больше Фулона ничего не смогла для нее сделать.

Все это Ирка вспомнила быстрее, чем средний заика досчитал бы до двух. Мысль всегда быстрее слов. Подошел Матвей и деловито посмотрел на бумажку.

– А про меня тут где? – ревниво спросил он.

Модель Маша ткнула пальцем в «+1».

– Емко! Ничего не скажешь! – одобрил Багров.

Машинка у модели Маши была маленькая, но тоже праворульная, как у Багрова. Ирке это понравилось. Правда, копье и щит пришлось привязывать к верхнему багажнику, поскольку в салон они не помещались. Задние сиденья были завалены картонными коробками. Причем коробки не только лежали вдоль, но и громоздились пирамидой.

– Простите! Убраться не успела! – смутилась Маша.

– А можно на коробку сесть? – спросил Багров.

– Тебе все можно, – разрешила Маша. – Только будет слишком мягко: в коробке торты.

– А зачем тебе столько?

– Я менеджер по кондитерским презентациям.

– Это как?

– Да так. Захочет какая-нибудь фирма перед Новым годом порадовать своих сотрудников не только вкусной, но необычной и полезной едой – приезжаю я со своими тортиками.

– Представляю, как это выглядит! Все толстые тетки, пожирая тортики, со злобой смотрят, какая ты красивая и стройная! – весело сказал Матвей.

Модель Маша впервые посмотрела на Багрова с интересом. Кажется, из +1 он постепенно превращался в +2 или в +3. Ирка, напротив, уставилась на Матвея так, что из плюса он сразу ушел в глубокий минус.

– Не совсем! – проворковала Маша. – Наши тортики низкокалорийны. Об этом тоже заботится наша фирма! Ну, поехали! А то холодно!

Хитрая Ирка села вперед. Багров попытался сдвинуть пирамиду тортов, и она начала опасно крениться.

– Не-е-е-ет! – крикнул Матвей, но было уже поздно.

Верхняя коробка раскрылась у него на коленях, выплюнув полтора десятка маленьких круглых пирожных. Прыгая по куртке Багрова, они оставляли на ней кремовые следы, кокосовую стружку и маленькие фруктики.

– Знакомься! Это «Марципановое счастье»! Райское наслаждение и непрерывная забота о здоровье! – радостным голосом сообщила Маша.

Чувствовалось, что тортов у нее много, и их вполне можно списать на какую-то утруску, усушку или потерю товарного вида в результате превратностей транспортировки.

– Что-о?! – взвыл Матвей.

– Чего кричать-то? Теперь ты всем сможешь говорить, что в твоей жизни было марципановое счастье! – утешила Ирка и, взяв с колен Багрова уцелевшее пирожное, откусила от него половину.

Они вырулили со стоянки. Матвей мрачно подпирал плечом уцелевшие тортики, теперь поневоле стоявшие не пирамидой, а колонной, потому что иначе Багров бы не поместился.

– Может, мне в багажнике поехать? – спросил он недовольно.

– Не получится! Здесь багажник для двух хомяков и одной бешеной блохи! – как-то рассеянно отозвалась Маша.

Внезапно она остановила машину и открыла водительскую дверь, чтобы посмотреть назад.

– Странно! – сказала она. – Я готова поклясться, что только что тут стоял человек в черном и смотрел на нас.