Тот раздвинул одежды. На его тонкой шее висел кожаный шнурок, а на шнурке корчилась серебристая, неуловимо меняющая цвет сосулька.
– Мы гаснем, – печально сказал Вильгельм. – Ты сам это знаешь, Арей. Мы становимся все тусклее. Мы должны откуда-то черпать силы. А эта сосулька дает много сил!
Потом Арей сам не мог объяснить себе, почему послушался. Видимо, поверил грустному голосу Вильгельма больше, чем Кводнону или Лигулу. Взял с деревянной лопатки корчащуюся сосульку, продел, как ему показали, кожаный шнурок. Повесил на шею.
И в тот же миг ощутил страшную боль. Точно у него из груди с яростной силой вырвали сердце. Мгновенно вырвали, и так быстро, что плоть ничего не поняла. Даже рана не успела возникнуть, и только где-то внутри зияла пустота.
– Что это было? – прохрипел Арей.
– Ничего. Ты отдал дарху силы своего первотворения! – не скрывая торжества, сказал Кводнон.
– Как?! Ты обманул меня!
Арей рванулся к нему, но Гальпер и Ирос были готовы и схватили его за руки прежде, чем он выхватил меч.
– А вот это напрасно! Ты обиделся, что мы не сказали тебе сразу?
– ДА!
– Зато теперь мы все в равном положении! – сказал Кводнон. – Дарх – твоя собственность. Он будет черпать силы твоего первотворения и возвращать их тебе же, хотя и несколько искаженными. А если захочешь стать еще сильнее, придется подкармливать его эйдосами. Но это пока невозможно!
Арей перестал вырываться:
– Эйдосами? Ты обезумел! Эйдосы есть только у человека!
То, что он услышал, показалось ему нереальным и страшным бредом. Как если бы кто-нибудь предложил нырнуть в глубь солнца и пить его раскаленные недра. Но это было не просто страшно, это было еще и кощунственно, потому что в эйдосе скрывался свет Того, Кто сотворил мир. И это было много больше, чем силы первотворения.
На Арея смотрело множество лиц. Напряженных лиц, волчьих.
– Долго же ты просидел в лесу! – сказал Барбаросса. – Да, нам теперь нужны эйдосы, и мы ищем способ заполучить их!
– Но эйдосов всего два! Потому что людей в Эдемском саду всего двое! И оба под защитой! – крикнул Арей.
Кводнон махнул Гальперу и Иросу, и они, расступившись, отпустили Арея. Правда, далеко отходить не стали: на всякий случай остались рядом.