Ошибка грифона

Когда-то они уже были здесь вместе с Варварой, знавшей в центре Москвы все закутки. Чердак представлял собой не полноценный этаж, а тесный длинный треугольный закуток, необходимый для ухода за крышей. Даже выпрямиться на нем Корнелий толком не смог бы. Он лежал на спине, вдыхая запах многих поколений голубей, и играл на флейте.

Звуки флейты были тихие, печальные. Корнелий играл и вспоминал Варвару. Он никогда не думал о ней специально, даже запрещал себе лишний раз вспоминать, но Варвара точно сама приходила к нему. Порой он даже говорил с пустотой, считая, что она сидит где-то рядом.

Вот и сейчас Корнелий играл – и тихие звуки флейты разливались по всему центру Москвы вплоть до Садового кольца, кое-где даже Садовое кольцо пересекали. Их не задерживали стены, не заглушал грохот бетономешалок и мусорных грузовиков, спешивших воспользоваться пустыми ночными дорогами.

Они в каждый дом проникали. В каждую квартиру. В каждый офис, где на пафосных кожаных диванах, подстелив под ботинки газетку и надув припрятанную подушку, дремали бдительные ночные сторожа. Звуки эти были легкие, неуловимые. И везде несли они мир и радость. Вроде и слышали их, а вроде и не слышали. Люди замирали, вскидывали головы, как бы что-то различив, но тихи были их квартиры. Капала вода, включался холодильник. Люди опускали головы, утыкаясь в быт, но потом снова, вздрогнув, вскидывали их, тревожимые этими неслышимыми звуками.

Корнелий играл и сам себе удивлялся, что так легко течет сегодня его музыка. Точно прорвало где-то плотину, и музыка хлынула, спеша затопить Москву. Вот только магии не имела. Ну и что? Зачем магия? Музыка и есть настоящая первичная магия, остальное все так, бытовое чародейство!

Долго, очень долго играл Корнелий. И все ему чудилось, что Варвара сидит в темноте и слушает его. Порой он даже улавливал какие-то нечеткие звуки, как если бы Варвара зябко шевелилась в темноте, или хмыкала, или засовывала бы ладони в рукава куртки. Чтобы не разрушать мечты, Корнелий в темноту не глядел и к звукам лишний раз не прислушивался. Сколько раз так бывало: посмотришь – и видишь, что это не Варвара вовсе, а хлопает форточка, или трутся между собой ветки в парке, или ветер раскачивает дорожный знак, или мало ли что еще…

Наконец, перестав играть, Корнелий оторвал флейту от губ. Теперь он просто лежал и смотрел на сереющую, прямым углом сходящуюся внутренность крыши. И тут в темноте опять кто-то завозился. Причем очень явственно завозился. Корнелий больше не мог притворяться, что ничего не слышит. Он перевернулся на живот и посмотрел в темноту.

Чердак был узкий, тесный, но длинный. Не чердак, а целый тоннель, протянувшийся над всем домом. В темноте чердака, в дальнем его конце, шевелилось что-то серое и довольно большое. Мысль о том, что это голуби, сразу отпала.

– Варвара! – окликнул Корнелий.

Серое и больше перестало шевелиться.

Испытывая страх, но и любопытство тоже, Корнелий встал на четвереньки и пополз в темноту. То и дело руки его нашаривали голубиные перья, а один или два раза даже целое голубиное крыло. Это он определял на ощупь. Такие открытия Корнелию совсем не понравились. Если перья голуби вполне себе могли терять и по своей воле, то чтобы вместе с крыльями – тут уж требовалась чья-то помощь.

Чем ближе он подползал к серой тени, тем крупнее она ему казалась. «Варварой» Корнелий тень уже не называл. Он понял, что это не Варвара. Но вот кто? Глаза различали лишь неясный силуэт.

– Ау! – окликнул он метров за десять.

Серая тень шевельнулась и издала невнятный звук. Корнелий отчего-то решил, что это страдальческий вздох или стон.

– Вы себя хорошо чувствуете? Вам помочь? – сострадательно спросил он и побежал на четвереньках вдвое быстрее.

Внезапно что-то взметнулось из темноты ему навстречу. Корнелий увидел распахнувшиеся крылья, занявшие всю ширину чердака. Мелькнул загнутый клюв. Вспыхнул круглый желтый глаз.

Корнелия спасло то, что удар крылом он получил прежде, чем удар когтистой лапой. Крыло запуталось, задев за балку, а потом высвободилось, отчасти неожиданно и для самого существа. Отброшенный метра на два, Корнелий перекатился через голову и упал на спину. В темноте что-то ворочалось, запутавшись крыльями в балках. Загрохотало железо. Когтистая лапа ударила снизу по крыше и начисто снесла огромный лист. Хлынувший снаружи сероватый свет залил мускулистое тело льва и грозную орлиную голову. Глаза искали Корнелия с явным желанием завершить начатое.

«Мне конец!» – подумал Корнелий, но подумал без страха. Для страха тоже нужно время.

Грифон взметнулся и, ломая балки как спички, попытался добраться до Корнелия. Бывшего стража света осыпало чердачным мусором и высохшим пометом. Он попытался откатиться под уцелевшую часть крыши, но его поддели лапой и вытащили из убежища, как мышь. Действуя по наитию, Корнелий поднес к губам флейту и заиграл. Устремившийся к нему загнутый клюв остановился до того, как нанес смертельный удар.