Ошибка господина Роджерса

«Смотрины»

Отношения с Роджерсам развивались по плану, разработанному чекистами. Доверие Роджерса ко мне и моим сообщениям вроде бы укреплялось и, судя по всему, сулило ему обнадеживающие перспективы.

Очередное письмо от Роджерса вызвало разные суждения и предположения. Оно было коротким и лаконичным, как призыв к атаке.

«Дорогой друг! 20 августа в 18 часов 10 минут будьте у входа метро «Кировская».

Вот и все.

— Что бы это означало? — обращается полковник ко мне и Владимиру Николаевичу.

— Передать что-то хотят, — первым откликаюсь я.

— Мне думается, что это идет проверка… — отвечает Владимир Николаевич.

— Выходит, не доверяют? — удивился я.

— Доверяя, проверяй — одно из обязательных условий работы разведки… Михаил Петрович, мне кажется, Роджерс переходит к чему-то важному… Извините… — говорит Владимир Николаевич, вставая с дивана и направляясь к окну.

— А если и то, и другое? — говорит полковник, провожая взглядом Насонова.

— Возможно… Но сейчас не тот вроде бы резон, — отвечает Насонов.

— Почему? — словно на экзамене допытывается полковник.

— Слишком большой риск. А во имя чего? Есть более безопасный способ передачи — тайник. Михаил Петрович, а на улице начинается дождь. — В голосе Насонова звучат радостные нотки.

Полковник при этих словах быстро подошел к окну.

— Наконец-то дождались, — говорит он, задерживаясь около Насонова.

Подошел и я. Все мы обрадовались долгожданному дождю. Лето в этом году выпало жаркое, засушливое. В лесах Московской области уже кое-где отмечались пожары.

— Вот вы говорите, что риск в данном случае как бы не соответствует обстоятельствам сложившейся ситуации. А знаем ли мы, что на данном отрезке времени они затевают по ту сторону? — спрашивает полковник, возвращаясь с Насоновым на прежнее место.

Я тоже последовал за ними.

— Понимаю, — отвечает Насонов.

— Надо быть готовым ко всему. Подумайте, как понадежнее обеспечить Алексею Ивановичу встречу, — говорит полковник, усаживаясь на диван.

Мне не терпелось, как и в прошлый раз, задать вопрос: «А почему я должен быть у метро именно в 18 часов 10 минут? Зачем тут еще минуты? Куда проще ровно в 18 часов — и никаких гвоздей».

— Учтите, Владимир Николаевич, время встречи не случайно выбрано в час пик, — словно отвечая на мои мысли, замечает полковник и, обращаясь ко мне, говорит: — Ваша задача — не суетиться, вести себя естественно, непринужденно, а главное… — И полковник начал мне объяснять, что я должен делать в ситуации, в которой, возможно, могу оказаться. — Знайте, мы будем рядом, — заключил полковник и, теперь уже обращаясь к Владимиру Николаевичу, заключил: — Предусмотрите на всякий случай наблюдение за Кротом.

Я слушаю диалог между чекистами и думаю: какими же надо обладать качествами, чтобы, вовремя уловить, разгадать и обезвредить ход противника. И еще большим уважением я проникаюсь к ним.

Мы втроем находимся на квартире Владимира Николаевича и подводим некоторые итоги пройденного пути. Он меня заранее предупредил о встрече с полковником, и я, идя на нее, очень волновался. Я до мелочей помню первое наше знакомство с ним, разговор, который произошел в его кабинете на Лубянке, и его напутственные слова. Тогда я еще обратил внимание на его манеру повеления. Он, как и сейчас, был сдержан, строг и внимателен. В его глазах светились ум, проницательность, энергия и какая-то необъяснимая притягательная сила. Он словно завораживал вас, проникая взглядом в самые потаенные уголки души.

— Как обстановка дома? — спросил меня полковник, когда мы закончили деловую часть разговора.

— Нормально.

— Есть к нам какие-либо просьбы?

«Не хватало еще, чтобы я обращался к чекистам с просьбами, после того что со мной и моим братом произошло», — подумал я и даю отрицательный ответ.

— Ваш сосед, кажется, скоро переезжает на новую квартиру?

— Д-аа… — растерянно подтвердил я. Для меня этот вопрос был приятной неожиданностью.

— Ну, что же, Алексей Иванович, тогда, как. говорится, ни пуха ни пера.

Разве могу я такому человеку сказать то, что полагается в этом случае? У меня язык не поворачивается.

Полковник понял мое смущение и, улыбнувшись, мягко произнес: «К черту», — после чего, попрощавшись, покинул квартиру.

Через некоторое время, обговорив некоторые детали, мы с Насоновым расстались.

И вот за пять минут до назначенного срока я стою рядом с входом в метро «Кировская». Только что закончился рабочий день, и народ сплошным потоком повалил в метро. Впервые за долгие годы жизни в Москве я так внимательно наблюдаю за людьми. Вот он, час пик, о котором говорил полковник. Все суетятся, спешат. Я всматриваюсь в сосредоточенные лица прохожих, ловлю на себе безразличные взгляды. И все мимо, мимо меня плывет людской поток.

Невдалеке от меня прохаживается Насонов. Я его вижу, и у меня спокойно на душе. Смотрю на часы. Осталось две минуты. Скоро должно что-то произойти. Вдруг рядом со мной останавливается молодая женщина. Она нервно оглядывается, кого-то ищет, а затем обращается ко мне:

— Сколько времени?