Ошибка господина Роджерса

Роджерс больше не откладывал свидания. Он появился, как и обещал, и увез меня в Бургенланд дегустировать австрийские вина. Чистенький, ухоженный, зеленый городок, каких здесь немало, ничем не был примечателен. Запомнился мне винный погребок, напоминавший бочку, где по стене разместились столики на троих человек в виде маленьких бочонков с такими же стульями. Под сурдинку магнитофон играл вальсы Штрауса. Мягкий свет, исходивший как бы из стен, создавал интимную обстановку. Здесь я впервые узнал и попробовал, что это за штука глинтвейн. Горячее вино. Стоящее питье. Особенно когда продрогнешь, И все же не сравнить с нашей водкой.

Оттуда мы возвращались поздно вечером довольно веселые. Никаких вопросов, касающихся моей личной жизни, Роджерс сейчас не задавал. И меня это успокоило.

— Когда вы уезжаете, Алексей Иванович? — спросил он,

— Через восемь дней.

— Как быстро летит время, а я еще так мало успел вам показать.

— Что вы, Роджерс. У меня от впечатлений трещит голова, точно дышал угарным газом. Пощадите.

— Мне хотелось бы свозить вас в Германию. Невредно вам посмотреть, как живет сейчас наш когда-то общий враг.

— Чего на него смотреть? — равнодушно сказал я и невольно задал вопрос: — А вы воевали?

— Приходилось, несмотря на то что я по профессии филолог, долгое время преподавал русскую литературу в университете. Временно пришлось все бросить. Но и я оставил свой автограф на рейхстаге.

И у меня сорвалась бестактность:

— После нас, конечно?.. (Нехорошо получилось, но Роджерс не обиделся.)

— Какое это имеет значение? Воевали-то мы вместе. Победили тоже.

— Как сказать… Победа-то досталась разной ценой… Мне вот не удалось повоевать.

— Каждому свое. Но годы войны, конечно, помните?.. — спросил Роджерс.

— Еще бы!..

— Тяжелое было время, страшно подумать, что это все может вновь повториться. Впрочем, кто старое помянет — тому глаз вон. Так, кажется?

— А кто забудет — тому два долой!

— Ого! — Роджерс громко рассмеялся. — . Вы мне все больше нравитесь, Алексей Иванович. Пользуйтесь случаем, пока вы наш гость. Требуйте… Распоряжайтесь.

— Ловлю вас на слове. Роджерс, у брата моего неприятности по работе. Вы знаете? — спросил я.

— Да. Ему трудно будет вывернуться. Фирма накануне банкротства. А это вам не фунт изюма.

— И нельзя ему чем-нибудь помочь? — Я был настроен серьезно и шуток Роджерса не принимал.

— Можно. Если, конечно, вы этого захотите, Алексей Иванович.

— А я-то что? С меня взять нечего. — Я был ужасно удивлен таким поворотом дела.

Роджерс, резко затормозив, остановил машину.

— Алексей Иванович:, пора нам поговорить по душам, положа руку на сердце… — начал Роджерс. На этот раз он не улыбался.

Я невольно огляделся. Мы остановились на шоссе рядом с лесом. Вокруг — ни души.

От его слишком серьезного тона мне стало не по себе, Я чувствовал: что-то произойдет в конце концов.

— Прошу оказать мне одну небольшую услугу. За это я готов уладить дела вашего брата и, больше того, быть вашим настоящим другом…

— Мы и так друзья, кажется… — попытался улыбнуться я. Теперь мне хотелось перевести разговор на шутку. Но Роджерс не поддержал этого тона.

Тогда я спросил:

— Что вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы вы помогли нам… Разумеется, за хорошую плату…

Такого откровенного цинизма я не ожидал. Роджерс смотрел на меня, прищурившись, будто увидел впервые.

— Так… Понимаю… Нет, вы ошиблись, Роджерс… — торопливо сказал я.

Вот когда я вспомнил Марину, ее сомнения, рассказ чекиста на лекции. Моя душа наливалась гневом и злобой. На себя. На Зорю. На Роджерса.

— Скажу откровенно, в вашем положении остается только согласиться — иначе могут быть неприятности и вам, и вашим близким. Нет, нет, я не угрожаю, боже упаси, только советую, Алексей Иванович. Советую, как другу. Знать об этом никто не будет.

Чувствуя свое превосходство, он сидел, самодовольный и уверенный в себе, положив ладони на руль, слегка откинувшись, как в кресле.

— Значит, вы хотите меня подкупить? — беря себя в руки, заявил я. — Нет, Роджерс, не на того напали, не выйдет… Это подло — играть на родственных чувствах…

Я говорил ужасно взволнованно и поэтому бессвязно.

— Ну, зачем так откровенно и категорично — «подкупить»? Просто обычная деловая, можно сказать, торговая сделка. Вы — продавец, я — покупатель. И вообще, мы компаньоны… — перебил меня Роджерс.

— Не надо мне такого компаньона… Нет, вы ошиблись адресом, Роджерс…

— Бросьте, Алексей Иванович. Адрес у нас точный, и вы сейчас в этом убедитесь. Посылки вы получали? — в упор спросил он.

— Получал. Ну и что?

— О'кэй! Кто их вам присылал?

— Зоря, кто же ещё.

— Так вот, посылки мои, а не Зорины. И все, что вы здесь купили, тоже куплено на мои деньги.

— Как?! Значит…

Мне захотелось немедленно выскочить из этой шикарной машины и бежать. Через лес, через всю страну… Бежать, бежать. Немедленно.

Я даже попытался открыть дверцу машины.

— Ну что вы нервничаете? — резко сказал Роджерс, — Будьте в конце концов мужчиной…

Сейчас он не был похож на того вежливого, предупредительного господина, каким я его знал до сих пор.