Как видим, немцы резонно считают, что для Германии перелом в войне начался под Москвой. Но в противоборстве двух государств не может быть такого положения, при котором успех или крупное поражение одной стороны не оказал бы соразмерного влияния на процесс самой борьбы. Иначе говоря, если усилиями Красной Армии вермахт оказался в тяжелом кризисе, который перечеркнул планы и надежды руководства Германии на победный финал, то почему это обстоятельство должно касаться только Третьего рейха, а не войны в целом? Поэтому правомерно утверждать, что под Москвой начался перелом не только в Великой Отечественной, но и во всей Второй мировой войне. Причем совершенно несущественным является вопрос, следует ли этот процесс относить к началу «коренного перелома», «великого перелома», «коренного» или, как считал маршал Жуков, «крутого поворота» в войне. Определения «коренной», «великий» и «крутой» здесь добавлялись для большей выразительности, а в терминах «перелом» и «поворот» нет какого-то смыслового различия. Важно лишь то, что победа Красной Армии под Москвой положила начало перелому в ходе самой войны.
Особую значимость этому успеху Красной Армии придает то, что он был достигнут при невыгодном для наступления соотношении сил и средств.
Однако советскому командованию удалось компенсировать этот недостаток за счет удачного выбора момента перехода в контрнаступление: когда противник остановился, но еще не успел перейти к обороне и построить оборонительные позиции, а также внезапности контрнаступления. Неприятель, не подготовленный к парированию неожиданных ударов, оказался в невыгодных условиях, ему пришлось поспешно менять планы и приспосабливаться к действиям Красной Армии. Именно внезапность явилась одним из важнейших условий успешного контрнаступления на первом его этапе. Кроме того успех был достигнут за счет использования дополнительных сил. Для развития контрнаступления были введены полевое управление фронта, 2 общевойсковые армии, 26 стрелковых и 8 кавалерийских дивизий, 10 стрелковых бригад, 12 отдельных лыжных батальонов и около 180 тыс. человек маршевого пополнения.
Все эти факторы, а также понесенные противником потери, особенно в военной технике, отсутствие у него оперативных резервов обусловили изменение соотношения сил и средств сторон. В итоге к концу контрнаступления оно уравнялось по артиллерии, а по людям (в дивизиях, бригадах, отдельных полках и батальонах) и танкам стало в пользу фронтов западного направления соответственно в 1,1 и 1,4 раза[120].
Однако и такое более благоприятное для Красной Армии соотношение сил и средств не обеспечивало возможности создания необходимого превосходства над войсками группы армий «Центр». Данное обстоятельство вместе с повышением оперативной плотности противника (из-за спрямления линии фронта) и приказом Гитлера от 16 декабря о фанатичном упорстве при обороне занимаемых позиций, а также репрессивные меры, которые Гитлер обрушил на своих генералов за их неспособность остановить деморализованные войска, в определенной степени повысили устойчивость противника.
Решающим фактором в достижении победы над захватчиками в контрнаступлении под Москвой являлся высокий моральный дух советских воинов. Известный английский военный теоретик и историк Б. Лиддел Гарт подчеркивал, что эта победа была одержана «прежде всего мужеством и стойкостью русского солдата, его способностью выносить тяготы и непрерывные бои в условиях, которые прикончили бы любую западную армию»[121]. И это абсолютно верно. Но потери КА были огромными. Имеется множество «примеров, — указывал Жуков в одной из своих директив, — когда командиры частей и соединений губят сотни и тысячи людей при атаке на неуничтоженную оборону противника и неуничтоженные пулеметы, на неподавленные опорные пункты, при плохой организации наступления»[122]. Адекватно оценивал действия наступавших и враг. Так, 14 января 1942 года «Бюллетень немецкой армии» отмечал, что «у красных артиллерийская подготовка атаки применяется редко… Атаки русских проходят, как правило, по раз и навсегда данной схеме — большими людскими массами и повторяются несколько раз… не щадя сил и ничего не меняя… Наше прекрасное стрелковое оружие в состоянии противостоять массовому наступлению русских»[123]. И, действительно, оно противостояло, нанося значительный ущерб советским войскам.