Ошибка доктора Данилова

Человек умер от эндокардита, родственники написали жалобу на врача, который отсоветовал ему оперироваться, а следователь нашел в амбулаторной карте умершего фразу: «В настоящее время оперативное лечение не показано»… Что будет с кардиологом, недооценившим опасность заболевания и не подумавшем о последствиях? Сядет на скамью подсудимых! Как пить дать сядет! С учетом возможных осложнений, поставленный Хоржику диагноз являлся абсолютным показанием к оперативному вмешательству, суть которого заключалась в протезировании аортального клапана. Врач всегда должен думать о возможных осложнениях и исходить в своих прогнозах из худшего.

На каком этапе операции, согласно истории болезни, а именно — при работающем или неработающем аппарате искусственного кровообращения могло произойти попадание воздуха в сердечно-сосудистую систему Хоржика?…

А вот это, пардон, неверная постановка вопроса. Судье должно быть хорошо известно, что в истории болезни такой факт не отражен. Правильнее было бы спросить так: «возможно ли установить по истории болезни на каком этапе операции могло произойти попадание воздуха в сердечно-сосудистую систему?».

Были ли в ходе операции, производимой Хоржику, допущены дефекты оказания медицинской помощи, если да, то какие и кем?…

А вот здесь непременно нужно было добавить «согласно истории болезни», иначе вопрос провоцирует экспертов выйти за пределы медицинской документации и использовать стороннюю информацию, вроде слов медсестры о испорченном датчике. А это уже дело суда, эксперты работают с историей болезни и прочей медицинской документацией.

Ложиться спать в шестом часу утра для того, чтобы встать в семь было глупо. К тому же организм отреагировал на бессонную ночь совершенно спокойно, без тяжести в голове и ощущения разбитости. Отмечалась только легкая вялость, которая прошла после чашки крепчайшего кофе и холодного душа. «Есть еще порох в пороховницах!» — с удовлетворением подумал Данилов, ожесточенно растираясь полотенцем.

«Одно дело в кресле с бумажками ночь просидеть и совсем другое в машине по вызовам мотаться или в реанимационном зале пахать!» — тут же откликнулся внутренний голос. В полемику с ним Данилов вступать не стал. Голос и без того знал, что напряженная умственная работа изматывает не меньше физической, а выступал по привычке, из вредности.

Во время знакомства с материалами Данилов несколько раз помянул добрым словом Ямрушкова за его «вводную лекцию». Наличие общего представления о деле существенно облегчало знакомство с ним. Самые важные моменты Данилов выписывал в тетрадку, украденную в ночи из письменного стола Марии Владимировны (надо же — не сообразил заранее, что кое-что может захотеться записать).

В кабинете, на столе Данилова ждал сюрприз — два диска с советским сериалом «Следствие ведут знатоки». Диски были контрафактными или, говоря московским языком — «савеловскими», потому что когда-то такая продукция массово продавалась на Савеловском рынке.

По давно установившейся традиции любая шутка требовала ответа. Данилов распечатал текст статьи семь-двенадцать административного кодекса, предусматривающей наказание за нарушение авторских и смежных прав и выделил маркером слова «влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от одной тысячи пятисот до двух тысяч рублей». Распечатку и диски Данилов отнес в приемную шефа, в углу которой стоял стеллаж с «почтовыми» ячейками сотрудников, и положил в ячейку доцента Саакова.

«Знатоки», к слову будь сказано, нравились Данилову избирательно. Он любил пересматривать сюжеты про городскую свалку, про овощную базу, про художников и про начальника ДЭЗа, а остальные игнорировал.

Начиная с трех часов, сотрудники начали потихоньку растворяться в пространстве — одним не терпелось пораньше начать праздновать пятницу, а другие собирались ехать на свои дачи. Дурной пример заразителен и действует даже на самых стойких — Данилов покинул кафедру на полчаса раньше положенного, благодаря чему успел доехать до дома без особой толкотни.